01.09.12
Первый удар
С момента выхода в свет книги В.Суворова "Ледокол" вопросы военного планирования в СССР 39-41 годов стали (и по сей день остаются) одной из самых острых тем общественной дискуссии. Непреклонные и непримиримые "суворовцы" и "антирезунисты", кажется, уже не менее тысячи раз схлестнулись в жарком споре о надгусеничных полках танка БТ и производственных индексах Харьковского танкового завода. Меж тем идет, медленно, неровно, но идет процесс рассекречивания и введения в научный оборот все новых и новых документов. Формируется основа для серьезной содержательной дискуссии. Некоторые из этих новых документов мы постараемся рассмотреть в данной статье. Но прежде, чем перейти к рассмотрению содержания конкретных документов стратегического планирования, нам придется потратить несколько слов на обсуждение, казалось бы, очевидных и бесспорных истин.
План по планам
Армия живет по приказу. Генеральные штабы, действительно, разрабатывают "всякие разные планы на все случаи жизни", но ни один план не разрабатывается там без прямой и точной директивы со стороны военно-политического руководства страны. Печально, что столь заурядные вещи приходится доказывать, но ведь и по сей день находятся (и в изобильном количестве!) "профессора", которые упрямо продолжают называть огромный комплекс документов, разработанных на рубеже 30-40 г.г. в НКО и ГШ Красной Армии, "запиской Жукова", каковая "записка" есть документ заведомо несерьезный, сочиненный в порядке личной инициативы, в свободное от необременительной службы время.
Приходится напоминать о том, что не только общая политическая обстановка в сталинском СССР, но и совершенно конкретные директивы высшего руководства страны исключали возможность какой-либо "самодеятельности" в деле разработки стратегических планов использования Вооруженных сил. Так, в сентябре (точная дата на документе отсутствует) 1938 г. решением Комитета обороны при СНК СССР был утвержден "порядок разработки в Генеральном штабе РККА совершенно секретных особой важности вопросов" и перечень основных документов:
"Оперативный план состоит из следующих документов
а) Директива правительства об основах стратегического развертывания РККА
б) Утвержденная наркомом обороны записка (подчеркнуто мной - М.С.) начальника Генштаба об общем стратегическом развертывании РККА и задачах фронтов, флотов и авиации с приложением карт и сводной таблицы распределения войсковых соединений по фронтам и армиям…"
В постановлении КО подчеркивалось, что "оперативный план РККА в целом могут знать только нарком обороны, его первый заместитель, начальник Генштаба, первый заместитель НГШ и начальник первого отдела (позднее эта структура стала называться оперативным управлением - М.С.) Генштаба". Это важное уточнение - особенно для тех, кто продолжает недоуменно спрашивать: "Если план вторжения в Европу был, то почему же о нем не рассказали немцам пленные командиры Красной Армии?" Что же могли рассказать попавшие в плен (и в ряде случаев охотно сотрудничавшие с врагом) командиры полков и дивизий, если оперативный план в его полном объеме не знали даже заместители наркома в маршальском звании и командующие округов в званиях генерал-полковника или генерала армии?
4 октября 1940 г. начальником Оперативного управления ГШ генерал-лейтенантом Ватутиным был составлен очередной "План разработки оперативных планов на 1940-41 годы". Название не вполне литературное, зато содержание было предельно четким. Все расписано по дням: к 20 ноября разработать общие директивы, 23 ноября вызвать в ГШ и ознакомить с планом, "в части их касающейся", начальников штабов военных округов, к 3 декабря утвердить в наркомате обороны решения командующих войсками округов, к 15 февраля разработать оперативный план "по основному варианту действий" и план прикрытия мобилизации и развертывания… Завершается документ интересной фразой: "Введение оперативного плана в действие с 1.5.41 г."
Суровость российских законов смягчается их неисполнением, а жесткие требования советского планирования сталинской эпохи смягчались непрерывной корректировкой планов. Вот и товарищ Ватутин 1 февраля 1941 г. составляет новый (и еще более детализированный) "План разработки оперативных планов", в котором все даты смещены на 3-4 месяца; в частности, решения командующих округов планируется теперь утвердить к 25 марта 1941 г. Пунктом 18-м стоит требование "обеспечить войска топографическими картами по "южному варианту" - к 1.5.41, по "северному варианту" - к 1.7.41 г." О конкретном содержании терминов "южный вариант", "северный вариант" будет сказано позднее. Сейчас же обратимся к наиболее раннему (из обнаруженных мною) документов.
"Для обеспечения внезапности вторжения…"
1 декабря 1936 г. начальник Генштаба РККА маршал Егоров подписал (а нарком обороны маршал Ворошилов 16 декабря своей подписью утвердил) документ под названием "Исходные положения оперативной части плана войны на Западе на 1937-38 г.г." Главным противником СССР разработчики документа называют Германию: "Без участия Германии и без ее прямой поддержки выступление против нас других граничащих с нами государств является мало вероятным. В агрессивный антисоветский блок мы включаем Германию, Польшу, Венгрию, Финляндию". Позиция Эстонии, Латвии, Румынии и Болгарии "может определиться исходом первых наших сражений с армиями блока…" Англия и Франция не были упомянуты вовсе.
Да, с учетом нашего сегодняшнего послезнания такой вывод представляется самоочевидным, единственно-возможным. Но в декабре 36-го могли быть и другие мнения. Достаточно вспомнить, что 14 декабря 1936 г. посол (полпред) СССР в Германии тов. Суриц встречался с Германом Герингом, 29 января 1937 г. торгпред (а фактически - личный посланник Сталина в Берлине) тов. Канделаки беседовал с министром финансов "рейха" Шахтом, а 16 марта 1937 г. Канделаки был приглашен к Герберту Герингу (двоюродный брат Германа Геринга и ближайший сотрудник Шахта). В ходе этих тайных встреч обсуждалась возможность (фактически реализованная значительно позднее, в августе 1939 г.) "крутого поворота" во взаимоотношениях нацистского и большевистского режимов. Тем более примечательной становится в этом контексте вполне однозначная антигерманская направленность "Исходных положений" декабря 1936 г.
Впрочем, практическая часть плана касалась боевых действий не столько против немецкой армии (на тот момент у Советского Союза ни в одной точке не было общей границы с Германией), сколько против Польши. Действовать же предполагалось крайне решительно:
"Нанести поражение выступившим против СССР государствам, проведя стремительную наступательную операцию с целью разгрома их вооруженных сил по частям, для чего:
а) основные усилия направить против германо-польских вооруженных сил с целью решительного их разгрома, имея в виду нанести полякам уничтожающее поражение в первом пограничном сражении до поддержки их со стороны немцев с тем, чтобы после этого всеми силами обрушиться на последних.
Ближайшая задача РККА - захватить Виленский коридор* с г. Вильно, а южнее выйти главными силами фронтов: Западного - в район Белосток, Брест, Пружаны, Волковыск; Юго-Западного - в район Рава-Русская, Львов, Стрый
* Полоса территории современной Литвы и Беларуси с городами Гродно, Лида, Вильнюс, Молодечно, Поставы
б) уничтожить финские силы, развертываемые на Карельском участке Северо-Западного фронта, и их флот в Финском заливе, имея ближайшей задачей захватить Кексгольм (ныне Приозерск - М.С.) и Выборг
в) против Эстонии, Латвии (общей границы с Литвой на тот момент у СССР не было - М.С.) и Румынии обеспечить прочную оборону
г) с началом войны немедленно открыть самостоятельные операции всеми силами авиации с задачей уничтожить авиацию противника на аэродромах оперативного сосредоточения, сорвать железнодорожное сосредоточение сухопутных сил (подчеркнуто мной - М.С.), парализовать управление в столичных центрах и работу основных промышленных предприятий оборонного значения, не допустить высадку немецких десантов в портах Прибалтики и появление их флота в Финском заливе.
д) одновременно с открытием боевых действий воздушных сил начать операцию вторжения на основных направлениях: Поставы-Вильно, Молодечно-Лида, Барановичи-Слоним (для Западного фронта), Ровно-Луцк, Тарнополь-Красне (для Юго-Западного фронта) с задачей уничтожить части прикрытия и сорвать мобилизацию в приграничной полосе, сорвать сосредоточение основных сил противника (подчеркнуто мной - М.С.) на заблаговременно подготовленных позициях прикрытия, захватить и закрепить за собой межозерные дефиле и речные рубежи с целью обеспечения исходного положения для наступления своих главных сил.
Для обеспечения внезапности вторжения подготовить скрытую мобилизацию (БУСы) частей и соединений, предназначенных для этих операций…"
Внимательно чтение этого документа снимает малейшие сомнения по поводу реального содержания фразы "нанести поражение выступившим против СССР государствам". Этот "фиговый листок" показного миролюбия появляется в тексте лишь в результате самоцензуры, многолетней, вошедшей в кровь, привычки к лицемерному "новоязу". Авторы документа (и их главный Хозяин) вовсе не собираются дожидаться "выступления" вражеской армии. Ничем иным, кроме внезапного первого удара, нельзя выполнить твердо и многократно поставленную задачу "сорвать мобилизацию и сосредоточение войск противника на позициях прикрытия". Под "выступлением против СССР" здесь (и далее всегда) понимался сам факт безнаказанного существования "той части международной буржуазии, которая, не признавая равноправия коммунистической системы, приходящей на смену капиталистической системе, стремится к ее свержению" (знаменитая ленинская формулировка 58-й статьи УК РСФСР).
На прочном фундаменте
"Исходные положения" декабря 1936 г. фактически содержат в себе все основные черты последующих вариантов "плана войны на Западе". Да, в дальнейшем будет многократно меняться топонимика театра предполагаемых военных действий, состав сил сторон, глубина наступления, соотношение численности "частей вторжения" и "главных сил", но основное содержание оперативного плана Красной Армии было уже сформировано:
- разгром вооруженных сил противника в ходе "стремительной наступательной операции" как основа стратегического замысла
- внезапный опережающий удар авиации и части наземных войск ("силы вторжения") с задачей сорвать мобилизацию и сосредоточение войск противника
- окончательный разгром противника после выхода главных сил Красной Армии на захваченные "силами вторжения" передовые рубежи
- проведенная в мирное время скрытая мобилизация (в форме и под предлогом проведения "Больших учебных сборов") частей и соединений, предназначенных для нанесения опережающего удара
Материальная основа для столь решительных планов была вполне весомой, грубой, зримой. Уже в декабре 1936 г. для войны на Западе предполагалось развернуть 116 стрелковых дивизий, 23 кавдивизии и 26 танковых бригад. С воздуха эту армаду должны были поддержать 5368 боевых самолетов в составе ВВС фронтов и еще 2309 самолетов авиации РГК. Нужно ли напоминать, что на тот момент такая численность танковых и авиационных частей в разы превышала возможности вооруженных сил всех вероятных противников СССР вместе взятых?
И лишь в одном отношении план декабря 1936 года был весьма и весьма сдержанным: в тексте документа ни разу не появляются ни Варшава, ни Берлин, ни Хельсинки, ни Бухарест… Создается впечатление, что на тот момент видимая мощь Красной Армии превосходила политическую устойчивость режима, и Сталин не имел еще явного намерения увеличивать число "братских советских республик", не упрочив бесповоротно свою власть на уже "завоеванной большевиками" (термин В.И. Ленина) территории.
Осторожный оптимизм
Вслед за 1936 пришел памятный для страны и народа 37-й год. Для маршала Егорова этот год стал роковым - в мае его сняли с поста начальника ГШ РККА (арест и расстрел будут значительно позднее) с формулировкой "работу Генерального штаба развалил, передоверив её матёрым шпионам польской, немецкой и итальянской разведок…" Новым начальником ГШ стал еще один бывший полковник старой русской армии, командарм 1-го ранга Шапошников. Именно его рукой, черными чернилами был написан многостраничный доклад "О стратегическом развертывании Вооруженных сил СССР на Западе и на Востоке". Документ адресован наркому обороны Ворошилову, подписан исполнителем 24 марта 1938 года.
"Складывающаяся политическая обстановка в Европе и на Дальнем Востоке как наиболее вероятных противников СССР выдвигает фашистский блок Германии и Италии, поддерживаемый Японией и Польшей. Эти государства ставят своей целью довести политические отношения с СССР до вооруженного столкновения… Сильно колеблющаяся политика Англии и Франции позволяет фашистскому блоку в Европе найти договоренность, в случае войны его с Советским Союзом, с тем, чтобы большую часть сил направить против СССР. Эта же политика Англии и Франции определяет собой политику и характер военного положения в Финляндии, Эстонии, Латвии, Румынии, а равно в Турции и Болгарии…"
Итак, в документе стратегического планирования появилось упоминание про две крупнейшие европейские державы: Францию и Великобританию. Пока еще их рассматривают не как врагов, а всего лишь как "сильно колеблющихся" противников нашего врага. Как потенциальных, но крайне ненадежных союзников (сговорятся, гады, в решительный момент с немцами и позволят тем сосредоточить большую часть сил на Восточном фронте). Гораздо более реалистично определена в документе и внешне-политическая ориентация Финляндии, Румынии и Турции.
Что же касается практической части плана стратегического развертывания, то она по прежнему сосредоточена на задаче разгрома объединенных польско-германских войск. Примечательно, что какая-либо возможность военного сотрудничества СССР с Польшей, отрыва ее от виртуального союза с Германией, не рассматривается вовсе; Польша - это враг и союзник главного врага, другие варианты (в частности тот, который реализовался в действительности) даже не обсуждаются.
Состав сил потенциальных противников безобразно завышен: в новорожденном вермахте обнаружено 96 пехотных, 5 моторизованных и 5 кавалерийских дивизий, а также какие-то загадочные "танковые батальоны" в количестве 30 штук, по 190 танков в каждом! 35-миллионная Польша на страницах доклада Шапошникова развертывает 65 пехотных и 16 кавалерийских дивизий, поднимает в воздух 1650 боевых самолетов и гонит по кочкам 1450 "танков и танкеток". Завысив численность вооруженных сил Германии и Польши в два-три раза, да еще и сложив полученные цифры, Шапошников получил объединенную коалицию войск противника, превосходящую по числу соединений силы Красной Армии (на западном ТВД предполагалось развернуть 124 стрелковые и 16 кавалерийских дивизий, 26 танковых бригад). Лишь в одном аспекте Красная Армия должна была оказаться сильнее врага: "Учитывая превосходство нашего танкового вооружения против танков и танкеток противника, мы будем иметь безусловное превосходство в этом оружии…"
Не имея (в виртуальном, а отнюдь не в реальном мире) численного превосходства над противником, Шапошников, тем не менее, предлагает план наступления - правда, самый осторожный и сдержанный из всех, известных ныне:
"Наиболее выгодным направлением главного удара будет проведение его по обеим берегам р. Неман с задачей разгромить сосредотачивающиеся здесь германо-польские силы с выходом наших главных сил в район Вильно, Гродно, Волковыск, Новогрудок, Молодечно. Прорыв фронта противника позволит нам или развить операцию ударом по главной [группировке] противника на территории Литвы или же нанести удар по Барановической группировке… Изложенный 1-й вариант по срокам сосредоточения позволяет нам сравняться в сборе основной массы войск с нашими вероятными противниками, и бои начнутся у самой границы".
В качестве "2-го варианта" рассматривалась ситуация, при которой противник будет сосредотачивать свои главные силы к югу от болот Полесья (т.е. на территории Волынского и Тарнопольского воеводств Польши). В этом случае предполагалось, что для полного сосредоточения противнику потребуется до 28-30 дней, и командованию Красной Армии этот факт удастся установить ("наша разведка производимых противником перевозок по сосредоточению позволит определить, где будут развертываться их главные силы, а поэтому, начиная с 10 дня мобилизации, мы можем также изменить вариант нашего развертывания…"). После чего планировалось стремительно перебросить войска из Белоруссии на Украину и начать наступление там:
"Основной задачей по 2-му варианту будет нанесение решительного поражения германо-польским силам. Поэтому наши главные силы должны быть развернуты на фронте Новоград-Волынский, Проскуров для удара на фронт Луцк, Львов, имея в виду главными силами выйти в район Ковель, Львов, Броды, Дубно с дальнейшим наступлением на Люблин…"
Новые горизонты
Планы разгрома "объединенных польско-германских войск" так и остались на бумаге. В реальной истории у Сталина все сложилось несравненно лучше. Без единого выстрела (или с минимальным числом выстрелов и потерь) все эти Ковель, Львов, Броды, Дубно, равно как и Гродно, Лида, Волковыск, Барановичи оказались в цепких объятиях "родины трудящихся всего мира". Август 1939 года - это, без сомнения, звездный час политической биографии Сталина. Практически даром, всего лишь в обмен на обещание не мешать ("пакт о ненападении") Гитлер вынужден был подарить Сталину изрядный кусок территории восточной Европы, от Балтики до Дуная. Затем, в обмен на сырую нефть, необогащенную руду и очесы льна - передать кремлевскому вымогателю новейшие образцы вооружения, боевой техники, уникальное промышленное оборудование, приборы и технологии.
В сложившейся осенью 1939 г. реальности, когда угроза со стороны "германо-польского блока" была снята или, по меньшей мере, радикально уменьшена, перед Сталиным открылись новые горизонты. Во всех смыслах этого слова.
Советское военное планирование периода с сентября 39-го по июль 40-го по сей день укрыто покровом государственной тайны и представляет собой наименее изученный фрагмент предвоенной истории. Да, общая политическая установка хорошо известна. Сначала ее озвучил (31 октября 1939 г. с трибуны Верховного Совета СССР) товарищ Молотов: "За последние несколько месяцев такие понятия, как "агрессия, "агрессор" получили новое конкретное содержание, приобрели новый смысл… Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и к миру, а Англия и Франция стоят за продолжение войны и против заключения мира".
Затем (30 ноября 1939 г.) сам Хозяин в присущей ему краткой и жесткой манере отчеканил: "не Германия напала на Францию и Англию, а Франция и Англия напали на Германию, взяв на себя ответственность за нынешнюю войну… правящие круги Англии и Франции грубо отклонили как мирные предложения Германии, так и попытки Советского союза добиться скорейшего окончания войны. Таковы факты".
И что же перед лицом таких фактов должен был делать могучий, но неизменно миролюбивый Советский Союз? Неужели молча смириться с тем, как хищные акулы англо-французского империализма грубо отклоняют его мирные предложения? Не настала ли пора призвать их к ответу, принудить к миру?
По здравой логике документы, отражающие процесс подготовки Советского Союза к войне против будущих союзников по антигитлеровской коалиции, должны были быть уничтожены. До последнего листочка. Сразу же после того, как 22 июня 1941 г. понятия "агрессор и агрессия" в очередной раз получили новое содержание. В ситуации, когда великому Сталину предстояло просить Черчилля прислать на советско-германский фронт 25-30 английских дивизий, такие документы превращались в опаснейший "вещдок". И тем не менее - кое что сохранилось. И не в единственном числе!
В июле 2010 г. были рассекречены директивы по оперативным вопросам Закавказского военного округа 1940 года (ЦАМО, ф. 16, оп. 2951, д. 223). Среди других документов обнаружилась и докладная записка на имя начальника ГШ РККА Шапошникова, подписанная 13 января 1940 г. командующим округа командармом 2-го ранга Тюленевым и ЧВС округа дивизионным комиссаром Дорониным. Докладывают они следующее:
"На основе разведданных 5-го управления РККА и международной ситуации видно, что англичане и французы подготавливают войну на Ближнем Востоке против СССР. По этим же данным Турция и Иран производят мобилизацию, формируют новые части, сосредотачивают и перегруппировывают войска к нашим границам. На основе всех разведданных можно предположить, что Турция и Иран, провоцированные (так в тексте - М.С.) англичанами и французами, готовятся начать войну весной 1940 г."
Не прошло и месяца, как 7 февраля 1940 г. Тюленев отправляет в Москву (в двух экземплярах, на имя Сталина и наркома обороны Ворошилова) доклад "О положении на Ближнем Востоке и боеготовности войск Закавказского ВО". Судя по докладу, положение хреновое: "Англо-французскому блоку на сегодняшний день удалось добиться больших усилий в мобилизации сил на Ближнем Востоке для очередной вооруженной провокации против СССР. Очередную провокационную войну (подчеркнуто мной - М.С.), подготавливаемую англо-французским блоком против СССР, можно ожидать со стороны Ближнего Востока весной 1940 года. На сегодняшний день обстановка рисуется в следующем виде…" Далее обстановка рисуется такими широкими мазками, что в мареве миражей появляются 44 (сорок четыре!) турецких, иранских и "англо-индийские" дивизии, "а также 1500-2000 самолетов".
Тут стоит заметить, что объединенное командование союзников (Англии и Франции), действительно рассматривавшее зимой-весной 40-го года планы нанесения бомбового удара по нефтепромыслам Баку,* рассчитывало привлечь к этой операции 6-8 эскадрилий, т.е. не более сотни самолетов. Впрочем, в очередном случае беспардонного завышения сил противника (товарищ Тюленев, уже в должности командующего Южного фронта, "прославится" этим еще раз летом 41-го) ничего особо примечательного нет. Гораздо интереснее другое: дважды повторенная фраза про какую-то "провокационную войну". Причем "очередную" (т.е. как минимум одна "провокационная война" уже состоялась).
* На территории "рейха" вместе с оккупированными странами на тот момент добывалось немногим более 1 млн. тонн нефти. В СССР (главным образом на нефтепромыслах Баку и Грозного) - 30 млн. тонн. В ситуации весны 1940 года, когда Румыния оставалась в орбите политики англо-французского блока, и Королевский флот Великобритании в целом справлялся с задачей морской блокады Германии, союзники не без основания рассчитывали на то, что ударом по Баку они ликвидируют последний источник обеспечения вермахта и люфтваффе горючим.
В современном русском языке и слов-то таких нет, но в январе 1940 г. в особом, "внутреннем языке", на котором общались друг с другом соратники Сталина, смысл выражения "провокационная война, развязанная англо-французским блоком" сомнений не вызывал. Это - финская война. Да, та самая, которая начиналась под гром оркестров, под рев газетной толпы и публичные истерики придворных "поэтов". Та самая, в которой доблестная Красная Армия должна была помочь "народному правительству демократической Финляндии" (возглавил его безвылазно живущий в Москве член ЦК ВКП(б) тов. Куусинен) триумфальным маршем войти в Хельсинки. Войти не вышло. И когда счет убитых, раненых и обмороженных "освободителей" пошел на десятки, а затем и сотни тысяч - тихим голосом запели другие песни.
Оказывается, все это - одна большая провокация. "Варварская плутократическая шайка Маннергейма, Рюти, Таннера, подкупленная иностранными империалистами, преступно спровоцировала войну" (цитата из обращения главы "народного правительства" тов. Куусинена от 23 февраля 1940 г.). И вот после того, как Финляндия коварно отказалась принимать условия советского диктата, неизменно-миролюбивый тов. Сталин просто вынужден был "поддаться на провокацию…"
Судя по ставшим доступными документам, и на Ближнем Востоке предполагалось "уступить соблазну" и "поддаться на провокации". Причем с гораздо большим, нежели на заснеженном севере Европы, размахом:
"В целях освоения ближневосточного театра военных действий немедленно приступить к изучению географических, климатических и метеорологических условий театра. Особое внимание обратить на изучение следующих объектов:
а) порты Стамбул, Измир (Смирна), Синоп, Самсун, Трапезунд, Галлиополи
б) проливы Босфор и Дарданеллы
в) города Анкара и Кырыкале (35 км восточнее Анкары)
Проработать с летчиками и штурманами возможные варианты маршрутов, указанные в приложении. Подготовить карты и иметь готовые навигационные и эксплуатационные расчеты с различными вариантами бомбовой нагрузки… Обеспечить строжайшее сохранение военной тайны по данному вопросу… Начальник ВВС Красной Армии, командарм 2-го ранга Смушкевич".
11 мая 1940 г. дивизионный комиссар Шабалин подает докладную записку начальнику Главного Политуправления Красной Армии Мехлису, в которой с большой тревогой напоминает о "необходимости тщательно просмотреть организацию частей и соединений Красной Армии под углом зрения готовности их вести войну на Ближневосточном театре".
К войне против Англии и ее союзников готовились не только командармы, но и советские флотоводцы. Так, в "Записке командующего ВВС Черноморского флота по плану операций ВВС ЧФ" (документ составлен не ранее 27 марта 1940 г.) читаем: "Вероятный противник: Англия Франция, Румыния, Турция. Задачи ВВС: нанести удары по кораблям в водах Мраморного моря, проливе Босфор, постановка минных заграждений в Босфоре…"
Доклад командующего ВВС ЧФ Главному морскому штабу о плане развития авиации Черноморского флота на 1940-1941 г.г. предполагал следующее развитие событий:
"Задачи авиации по театрам военных действий:
1. Черное море. Нанесение мощных бомбовых ударов по базам: Констанца, Измаил, Варна…
2. Эгейское море: Салоники, Смирна…
3. Средиземное море: Александрия, Хайфа, Суэцкий канал, о. Мальта, Бриндизи…
Систематическими ударами по Суэцкому каналу лишить Англию и Средиземноморские государства возможности нормальной эксплуатации этой коммуникации…"
В эти же месяцы весны 1940 г. Главное управление ВВС РККА подготовило документ на 19 страницах под названием: "Описание маршрутов по Индии № 1 (перевалы Барочиль, Читраль) и № 4 (перевалы Киллио, Гильчит, Сринагор). На 34 страницах в ГУ ВВС был составлен "Перечень военно-промышленных объектов" Турции, Ирана, Афганистана, Ирака, Сирии, Палестины, Египта и Индии. Почти все перечисленные страны - колонии или полуколонии Великобритании и Франции.
Война против "поджигателей войны, империалистов Англии и Франции" казалась делом настолько решенным, что о ней уже начинали безо всякого стеснения говорить вслух:
"31 января [1940 г.] командующий войсками Сибирского военного округа командарм 2-го ранга Калинин сделал в окружном доме Красной Армии доклад о международном положении… Калинин сделал заявление о неизбежности большой войны весной 1940 года, в которой с одной стороны будет стоять СССР в блоке с Германией, Японией и Италией против англо-французского блока. Застрельщиком этой большой войны будет Румыния, но в самом начале конфликта Румыния получит удар с трех направлений, т.е. со стороны СССР, Германии и Болгарии, после чего в войну вступят Турция, Иран, Англия, Франция и, возможно, США. Война с Румынией закончится очень быстро, но военные действия с Англией, Францией и их союзниками будут носить затяжной характер…"
Про такой интересный доклад наркому обороны Ворошилову донес 5 марта 1940 г. заместитель начальника Особого отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР майор госбезопасности Осетров. Сам ли командарм Калинин до всего этого додумался, или он просто пересказал своим подчиненным какой-то другой доклад, услышанный им в более серьезном месте, нежели лекционный зал окружного дома Красной Армии - этого наука пока не знает. Доподлинно известно только то, что после донесения главного "особиста" ничего плохого с товарищем Калининым не случилось. 4 июня 1940 г. он получает звание генерал-лейтенанта и продолжает благополучно командовать своим округом. Остается предположить, что в марте 1940 г. публичные заявления о "неизбежности войны СССР против англо-французского блока", да еще и в союзе с гитлеровской Германией, вовсе не были оценены как злобная клевета на неизменно миролюбивую политику партии и правительства.
Тут уместно вспомнить и про грандиозную программу строительства военно-морского флота, реализация которой началась в СССР в конце 30-х годов. В 1938 году было принято решение построить в течение 10 лет 15 (!!!) линкоров, 35 тяжелых и 20 легких крейсеров, 145 лидеров и эсминцев. Позднее эту программу несколько подсократили - за семь лет предстояло построить "всего лишь" 6 линкоров. История, как писали советские пропагандисты, "отпустила нам мало времени". Так мало, что даже простых винтовок на всех солдат не хватило, а для борьбы с танками пришлось использовать бутылки. Времени, однако же, хватило на то, чтобы начать строительство трех линкоров серии "Советский Союз ("проект 23").
Сметная стоимость одного такого монстра была установлена в размере 1.180 млн. руб. Со всеми оговорками о том, что цена в условиях советской анти-рыночной экономики была категорией достаточно условной, отметим, что ошеломляющая цифра соответствует стоимости 3 тыс. новейших на тот момент танков Т-34 или 80 тыс. противотанковых 45-мм пушек (это к вопросу о злосчастных бутылках). Так для чего же, для войны с кем, где и против кого расходовались такие ресурсы? Неужели линкорами собирались остановить наступление немецких танков в степях Украины? Зачем огромной континентальной державе (Советскому Союзу) потребовалось 267 подводных лодок? И это при том, что к началу мировой войны на вооружении морской империи Великобритании числилось 58 подводных лодок, Германии - 57, Италии - 68, Японии - 63. Морскую блокаду какой страны должен был осуществлять гигантский советский подводный флот?
Вопросов много. Однозначных документальных ответов (т.е. директив по стратегическому развертыванию Вооруженных сил СССР периода 1939 - первой половины 1940 г.г.) никто пока еще не нашел. И это очень странный, наводящий на разнообразные размышления, факт. Но мы оставим эти размышления на долю читателей и вернемся к рассмотрению реальных событий.
В настоящий момент доступны, по меньшей мере, 13 основных документов, составленных в период с лета 1940 г. по май 1941 г. и непосредственно отражающих процесс разработки оперативного плана Красной Армии. Это:
- Докладная записка наркома обороны СССР и начальника Генштаба Красной Армии в ЦК ВКП(б) И.В.Сталину и В.М.Молотову "Об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на Западе и на Востоке", б/н, не позднее 15 августа 1940 г.
- Документ с аналогичным названием, но уже с номером (№103202) и точной датой подписания (18 сентября 1940 г.)
- Докладная записка наркома обороны СССР и начальника Генштаба Красной Армии в ЦК ВКП(б) И.В.Сталину и В.М.Молотову № 103313 от октября 1940 г.(этот документ обычно именуют "уточненный октябрьский план стратегического развертывания")
- Директива наркома обороны СССР командующему Ленинградского ВО на разработку плана оперативного развертывания, б/н, от 25 ноября 1940 г.
- Указания наркома обороны СССР по разработке плана оперативного развертывания армий Киевского ОВО, б/н, от 28 ноября 1940 г.
- Докладная записка начальника штаба Киевского ОВО по решению Военного Совета Юго-Западного фронта по плану оперативного развертывания, б/н, не позднее декабря 1940 г.
- Директива наркома обороны СССР на разработку плана оперативного развертывания армий Прибалтийского ОВО, б/н, не позднее января 1941 г.
- Записка по плану действий Западного фронта, б/н, не позднее февраля 1941 г.
- Директива наркома обороны СССР на разработку плана оперативного развертывания армий Прибалтийского ОВО, б/н, от 3 марта 1941 г.
- Докладная записка наркома обороны СССР и начальника Генштаба Красной Армии в ЦК ВКП(б) И.В.Сталину и В.М.Молотову "Уточненный план стратегического развертывании Вооруженных Сил СССР на Западе и на Востоке", б/н, от 11 марта 1941 г.
- Директива наркома обороны СССР на разработку плана оперативного развертывания войск Западного ОВО, б/н, апрель 1941 г.
- Директива наркома обороны СССР на разработку плана оперативного развертывания войск Ленинградского ВО, б/н, от 11 апреля 1941 г.
- Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками, б/н, от 15 мая 1941 г.
Таким образом, в нашем распоряжении имеется пять вариантов общего оперативного плана Красной Армии и по два документа на каждый из четырех развертываемых на Западе фронтов. И это еще далеко не все. Рассекречено несколько десятков рабочих карт (ЦАМО, ф. 16, оп. 2951, д.д. 240 и 245), на которых в графическом виде отражены упомянутые выше планы и директивы. Доступны десятки документов по планам прикрытия мобилизации и развертывания всех приграничных округов. Рассекречены материалы двух стратегических игр, проведенных с высшим комсоставом КА в январе 1941 г, и документы фронтовых игр, проведенных в Прибалтийском и Ленинградском округах. Наконец, выявлено несколько текстовых документов и карт, относящихся к ранее неизвестной стратегической игре, проведенной в мае 1941 г. (см. "ВПК" № 7(424) от 22.02.2012)
Окинув мысленным взором эту огромную гору пожелтевших страниц, снабженных в свое время грифами "Особой важности", "Совершенно секретно", "Экземпляр единственный", нельзя не удивиться тому решительному бесстыдству, с каким сторонники советской исторической мифологии продолжают бубнить про "отсутствие подлинных документов", "беспочвенные фантазии", "вырванные из контекста фрагменты мемуаров…" Нашли ли они сами хотя бы один листочек, в котором Сталин приказывает крепить мир во всем мире?
Обмани своих, чтоб чужие не догадались
Сравнивая документы окружного уровня с общим планом стратегического развертывания Красной Армии, мы сразу же замечаем одно примечательное различие. Окружные документы (директивы наркома обороны и разработанные на основе этих директив планы оперативного развертывания войск округа/фронта) начинаются с одной стандартной фразы, буквально дословно (или с крохотными, чисто стилистическими различиями, типа: "имея в виду" вместо "принимая во внимание") повторяющейся из документа в документ:
"Пакты о ненападении между СССР и Германией, между СССР и Италией в настоящее время, можно полагать, обеспечивают мирное положение на наших западных границах. СССР не думает нападать на Германию и Италию. Эти государства, видимо, тоже не думают напасть на СССР в ближайшее время. Однако, принимая во внимание […], необходимо при выработке плана обороны СССР иметь в виду не только таких противников, как Финляндия, Румыния, Англия, но и таких возможных противников, как Германия, Италия и Япония".
На месте, которое я заменил многоточием, появляются нарастающие - в хронологическом движении от ноября 1940 г. к апрелю 1941 г. - претензии к партнеру по Пакту: "подозрительное поведение немцев в Румынии и Финляндии", "ввод немецких войск в Болгарию", "сосредоточение немецких войск у границ СССР", "объявлении войны Югославии и Грецию". Однако общий вывод вплоть до апреля 41-го остается неизменным: наряду с таким старым и бесспорным врагом как Англия, надо бы иметь в виду и Германию как нового "возможного противника".
А вот в главных документах, в планах стратегического развертывания Красной Армии, которые нарком Тимошенко подает на рассмотрение Сталину, ничего подобного этой бутафории нет! Начиная с лета 1940 г. (первый из перечисленных выше документов) в качестве вероятного противника называется только Германия (и ее малосильные союзники: Финляндия, Румыния, Венгрия). Про Англию - ни единого слова. Проще говоря, в стремлении к максимально-возможному сокрытию своих истинных намерений (в частности - произошедшего после крушения Франции радикального изменения этих намерений) Сталин дезинформировал даже собственный высший командный состав - вплоть до уровня генералов в штабах западных округов/фронтов. Это еще один штришок к вопросу о том, "почему пленные командиры не рассказали немцам про Большой План…"
Незыблемые основы
Что же касается самого "Большого Плана" то с сентября 1940 по май 1941 г. он оставался, в основе своей, неизменным. Все рассекреченные на сей момент варианты общего плана стратегического развертывания Красной Армии - равно как и детализирующие его планы оперативного развертывания войск округов/фронтов - представляют собой фактически один и тот же документ. Имеет место не только смысловое, но и явное текстуальное сходство всех этих "соображений" и "записок". Как матрешки похожи друг на друга и приложенные к текстовым документам карты (сегодня они вполне сгодятся для известного теста на наблюдательность "найдите пять отличий"). Все документы представляют собой описание плана подготовки и проведения крупномасштабной наступательной операции, проводимой за пределами государственных границ СССР. Стратегическая оборона на собственной территории не рассматривается даже как один из возможных вариантов действий.*
* Стоит отметить, что в новейшей истории России был краткий миг, когда с этим очевидным выводом соглашались даже признанные корифеи официальной исторической науки. Так, никто иной, как М.А. Гареев в июле 1991 г. писал: "Направление сосредоточения основных усилий советским командованием выбиралось не в интересах стратегической оборонительной операции (такая операция просто не предусматривалась и не планировалась), а применительно совсем к другим способам действий".
Строго говоря, и записка "Об основах стратегического развертывания…" (собственноручно написана Шапошниковым; с учетом того, что в августе 1940 г. на посту начальника ГШ его сменил Мерецков, данный документ обычно датируется как "не позднее 15 августа") предлагала план наступления. Но как-то неуверенно предлагала. Шапошников снова (как и докладе марта 1938 г.) ставит выбор направления главного удара Красной Армии в зависимость от вероятных планов противника:
"Считая, что основной удар немцев будет направлен к северу от устья р. Сан, необходимо и главные силы Красной Армии иметь развернутыми к северу от Полесья. На Юге – активной обороной должны быть прикрыты Западная Украина и Бессарабия и скована возможно большая часть германской армии. Основной задачей наших войск является: нанесение поражения германским силам, сосредоточивающимся в Восточной Пруссии и в районе Варшавы; вспомогательным ударом нанести поражение группировке противника в районе Люблин, Грубешув, Томашев, Сандомир".
При наличии большого желания это можно назвать "планированием упреждающего удара". Да и удар какой-то слабый - глубиной от 50 до 150 км. А мог ли он быть сильнее, если Шапошников в очередной раз, завышая численность вермахта, планирует наступление без создания исходного количественного превосходства над противником ("от побережья Балтийского моря до верховьев р. Припять против возможных 120-123 пехотных и моторизованных дивизий и 10 танковых дивизий немцев мы будем иметь 89 стрелковых, 5 моторизованных и 3 кавалерийские дивизии, 11 танковых дивизий, 7 отд. танковых бригад").
После того, как "царского полковника" на посту начальника Генштаба РККА сменили молодые и энергичные (Мерецков, а затем Жуков), отдавать противнику право выбора места действия перестали. С сентября 1940 по май 1941 г. все варианты плана стратегического развертывания устанавливают направление главного удара исключительно из соображений военно-оперативных и политических преимуществ для наступающей Красной Армии. Оценка вероятных планов германского командования (развертывание немцами наиболее мощной группировки к северу или к югу от болот Полесья) при этом несколько раз меняется, но это уже никак не влияет на замысел планируемой наступательной операции:
"…Развертывание главных сил Красной Армии на Западе с группировкой главных сил против Восточной Пруссии и на Варшавском направлении вызывает серьезные опасения в том, что борьба на этом фронте может привести к затяжным боям, свяжет наши главные силы, не даст нужного и быстрого эффекта, ускорит вступление Балканских стран в войну против нас. Основные причины: а) сложные природные условия Восточной Пруссии крайне затрудняют ведение наступательных операций, б) серьезная подготовка этого театра для обороны, особенно в инженерном и дорожном отношениях, в) сильное сопротивление [противника], которое безусловно будет оказано в борьбе за Восточную Пруссию.
Наиболее выгодным является развертывание наших главных сил к югу от р. Припять с тем, чтобы мощными ударами на Люблин, Радом и на Краков разбить главные силы немцев и в первом же этапе войны отрезать Германию от Балканских стран, лишить ее важных экономических баз и решительно воздействовать на Балканские страны в вопросах участия их в войне против нас... Главными силами Юго-Западного фронта во взаимодействии с левым крылом Западного фронта нанести удар и решительное поражение Люблин, Радом, Сандомир, Краковской группировке противника, форсировать р. Висла, овладеть Краков и Варшава и выйти на фронт Варшава, Лодзь, Крейцбурн (Клочборк), Оппельн (Ополе)…" 
Среди всей "чертовой дюжины" основополагающих документов советского военного планирования особого внимания заслуживает мартовский (1941 г.) "Уточненный план стратегического развертывании". По двум причинам.
Во-первых, мартовский вариант плана стратегического развертывания - это единственный (из ныне доступных) документ, в котором, наконец, появляется то заветное слово, без которого само намерение "разбить главные силы немцев" повисает в воздухе. На Берлин! "Дальнейшей стратегической целью для главных сил Красной Армии в зависимости от обстановки может быть поставлено: развить операцию через Познань на Берлин, или действовать на юго-запад, на Прагу и Вену, или нанести [удар] на север, на Торунь и Данциг с целью обхода Восточной Пруссии".
Во-вторых, на оборотной стороне 27-й страницы документа тонким карандашом, аккуратным "бисерным" почерком (предположительно рукой первого заместителя начальника Генштаба Ватутина) вписана фраза: "Наступление начать 12.6". Фраза эта никак не связана с контекстом (она появляется после описания задачи, поставленной перед "левым крылом главной группировки Юго-Западного фронта") и вообще кажется неуместной в документе, где все хронологические отметки выражены в условных датах, "привязанных" к первому дню операции ("на 3-й день операции подвижными частями овладеть Седлец и на 5-й день переправами на р. Висла…").
Что это было? Внимательный анализ документа не дает, на мой взгляд, оснований утверждать, что речь идет о 12 июня 1941 года. Логика тут очень простая - большая часть механизированных (танковых) соединений, упомянутых в мартовском плане, к июню 1941 г. не могла быть боеспоспобной. Так, например, в состав 4-й Армии Западного фронта по плану включались три мехкорпуса. Тем же тонким карандашом вписаны и их номера: 13-й, 14-й и 17-й. При этом 14-й мехкорпус (в соответствии с утвержденным в феврале 1941 г. планом) заканчивал формирование лишь в начале 1942 года; что же касается 13 МК и 17 МК, то они и вовсе находились на самой ранней стадии формирования. Конечно, планы можно было пересмотреть - но где же было взять к июню 41-го "лишние" две тысячи танков?
Как бы то ни было, сам факт установления (или даже одного только обсуждения) календарной даты начала операции однозначно свидетельствует о том, что ни о каких "контрударах в ответ на гитлеровскую агрессию" и речи не шло - войну планировали начать сами, в заранее установленный день и час.
От сложного к простому
Документы окружного уровня, повторяя основные тезисы Большого Плана, детально конкретизируют задачи, поставленные перед входящими в состав округа/фронта армиями и корпусами:
"Действия Западного фронта выльются в ряд последовательных операций. По времени и пространству они сложатся так:
Первая операция, проводимая во всех случаях.
1. Цель операции - срезать Сувалкский укрепрайон-выступ и уничтожить сосредоточенную в нем группировку противника.
2. Состав сил и средств, выделяемых для этого. По мирному времени силы немцев в Сувалкском районе определяются в 3 пехотные дивизии, 1 кавбригаду и танковых частей до дивизии. С объявлением войны количество пехотных дивизий противника может быть удвоено (фактически, к 22 июня 1941 г. в Сувалкском выступе было сосредоточено 9 пехотных, 4 танковые и 3 мотопехотные дивизии вермахта - М.С.). При этом, чем скорее операция начнется, тем меньше сил будет подтянуто противником, и тем меньше сил потребуется с нашей стороны.
Части 3-й Армии выходят в район сосредоточения, начиная со 2-го дня мобилизации по 11-й день включительно. Таким образом, Первая операция может быть начата не ранее, как на М-13.
3. Задача 3-й Армии. Закончив к М-11 сосредоточение основных сил в районе Сопоцкин, Августов, Щучин, Гродно, в М-13 перейти в наступление и во взаимодействии с 11-й Армией Северо-Западного фронта (развертывалась в полосе Каунас, Алитус - М.С.), нанося главный удар в направлении Рачки, Бакаларжево, уничтожить Сувалкскую группировку противника и на М-16 выйти к передовой оборонительной полосе Восточно-прусских укреплений, где и перейти к обороне. В случае благоприятно складывающейся обстановки быть в готовности с М-18 перейти к ее атаке в общем направлении Просткен, Арыс (ныне Ожиш, Польша)…
Вторая операции. Цель - обеспечить основную операцию фронта (наступление на Варшаву и Радом - М.С.) с севера путем разгрома противника на оборонительной полосе и выйти войсками 3-й Армии к основной оборонительной полосе Восточно-прусских укреплений немцев… Эта операция состоится в том случае, если до начала ее будет установлено, что передовая оборонительная полоса занята немцами слабо и вообще со стороны Восточной Пруссии в ближайшее время удара не последует. Если же до начала Второй операции будет определено, что немцы этот удар готовят, то 3-й Армия, не проводя Вторую операцию, переходит к обороне на рубежах, достигнутых в результате Первой операции…
Основная операция фронта, в зависимости от складывающейся обстановки, может иметь два варианта:
Первый - в случае, если противник сосредоточит главные силы в Восточной Пруссии против Северо-Западного и Западного фронтов. При этом варианте правое крыло и центр [Западного] фронта, учитывая, что у противника будет более, чем двойное превосходство в силах,* перейдет к обороне, а сгусток сил создается на левом крыле фронта для наступательных действий с Юго-Западным фронтом. 4-я Армия с частью сил 13-й Армии коротким, но сильным ударом в общем направлении Седлец, Радом будет содействовать Юго-Западному фронту в окружении и уничтожении Сандомир, Люблинской группировки противника.
Второй вариант - в случае, если до 20 дня мобилизации будет установлено, что главный удар немцев предполагается не со стороны Восточной Пруссии, а против Юго-Западного фронта, то Западный фронт, при наличии двойного превосходства в силах, переходит в наступление всеми основными силами, исключая правофланговую [3-ю] Армию…"
* Стоит обратить внимание на то, что "более, чем двойное превосходство противника" рассматривается как основание для перехода к обороне, но вовсе не как прелюдия к паническому бегству с оставлением боевой матчасти на обочинах дорог
Так витиевато и сложно формулировались задачи армий в "Записке по плану действий Западного фронта" (январь 1941 г.). К апрелю одумались, от попыток наступать в двух, далеко расходящихся направлениях (левым флангом на Радом, правым - на Сувалки) отказались. В апрельской Директива наркома обороны задачи, поставленные перед Западным фронтом, сформулированы однозначно и четко:
"С переходом армий Юго-Западного фронта в наступление ударом левого крыла [Западного] фронта в общем направлении на Седлец, Радом способствовать Юго-Западному фронту разбить Люблин-Радомскую группировку противника… Для обеспечения главного удара фронта нанести вспомогательный удар в направлении Варшавы, с задачей захватить Варшаву и вынести оборону на р. Нарев. Упорной обороной армий правого крыла фронта на участке р. Неман, Остроленска прочно прикрыть Лидское и Волковыско-Барановичское направления…
4-й Армии - нанося удар в направлении Дрохичин, Седлец, Гарволин, форсировать р. Буг, разбить противостоящего противника и подвижными частями овладеть на 3-й день операции Седлец и на 5-й день переправами на р. Висла (125 км от Дрохичин); главными силами на 8-й день выйти на р. Висла в готовности форсировать ее. В дальнейшем иметь в виду действия на Радом…
13-й Армии - одновременно с 4-й Армией нанести удар силами не менее семи стрелковых дивизий и двух мехкорпусов в направлении на Коссов, Воломин, с целью - выходом на р. Висла обеспечить с севера удар 4-й Армии на Седлец, Люблин; в дальнейшем действиями с севера стремиться овладеть Варшавой, действия мехкорпусов с выходом на р. Висла перенести на юг для содействия 4-й Армии".
Перед войсками 10-й и 3-й Армий (центр и правый фланг фронта) ставилась задача: "обороной на фронте р. Неман, Щучин, Кольно, Новогруд, до р. Буг прочно прикрыть Гродно и направления на Лида и на Белосток, Волковыск".
"Гремя огнем, сверкая блеском стали…"
Аналогичные изменения претерпел и план действий войск Прибалтийского ОВО (Северо-Западный фронт. В "первой" директиве наркома обороны на разработку плана оперативного развертывания армий Прибалтийского ОВО (в документе предусмотрена подпись Мерецкова, что позволяет датировать его как "не позднее января 1941 г.") ставились такие задачи:
"По сосредоточению войск активными действиями сковать вооруженные силы немцев в Восточной Пруссии и недопустить переброски их на другие участки фронта, для чего быть готовым на 25-й день мобилизации перейти в наступление и, нанося главный удар в направлении Шикшай, Кёнигсберг, во взаимодействии с Западным фронтом окружить и разбить противника и на 35-й день операции выйти на фронт Эльбинг, Остероде (ныне Эльблонг и Оструда, Польша)… К 7-му дню мобилизации быть готовым по особому указанию Главного командования усиленными войсками прикрытия 11-й Армии, поддержанными авиацией фронта, во взаимодействии с войсками прикрытия 3-й Армии Западного фронта окружить и уничтожить части прикрытия немцев в районе Сувалки и выйти на фронт Шиткемен, Бакаларжево".
Но уже в мартовской (1941 г.) директиве на разработку плана оперативного развертывания ПрибОВО (и далее всегда) от идеи наступления в Восточной Пруссии (и даже частной операции по "срезанию" Сувалкского выступа) отказались. Теперь перед армиями Северо-Западного фронта ставятся сугубо оборонительные задачи:
"Опираясь на укрепрайоны и на подготовленные в мирное время рубежи, упорной обороной не допустить прорыва противником наших укрепленных районов и вторжения его на нашу территориб; иметь резервы в районе Шауляй и сильную группировку в районе Каунас, Мариамполь (ныне Капсукас), Алитус, подготовив её контрудар на Гродно в случае прорыва противника в направлении Волковыск". Впрочем, даже здесь не утерпели добавить: "При благоприятной обстановке быть готовым, по указанию Главного командования, к внезапному захвату укрепленных районов противника и разгрому его группировки в Восточной Пруссии".
А на Юго-Западном фронте (Киевском ОВО), в полосе запланированного главного удара Красной Армии, все было еще проще. С ноября 1940 г. по май 1941 г. во всех известных документах обсуждается один-единственный вариант действий - грандиозное наступление по двум основным операционным направлениям: на Люблин (совместно с войсками левого фланга Западного фронта) и на Краков, Катовице. Мартовский (1941 г.) вариант плана стратегического развертывания Красной Армии устанавливал такие темпы: на 3-й день занять "подвижными частями" Люблин и на 8-й день - Краков, "главными силами" выйти на р. Висла к 10-му дню операции (т.е. даже для пехоты планируется темп наступления порядка 10-12 км в день).
Если что-то и меняется от документа к документу, то это состав сил, развертываемых на западной Украине - от большого к гигантскому и далее к чему-то запредельному.
Так, на оперативной карте, подписанной 6 апреля 1941 г. заместителем начальника Оперативного управления ГШ генерал-майором Анисовым, мы обнаруживаем у линии границы 14 "ромбиков". Три мехкорпуса 5-й Армии развертываются в полосе Любомль, Шацк с задачей фронтального наступления на Люблин. Семь мехкорпусов 26-й и 12-й Армий, сбившись в кучу на участке границы от Мостиска до Санок, готовятся к броску через Жешув, Кросно на Краков, Катовице. Между этими двумя ударными группировками, на фронте Рава-Русская, Радымно развертываются четыре мехкорпуса 6-й Армии - два из них (судя по карте) будут наступать через Билгорай, Красник в тыл Люблинской группировки противника, два других наступают через Сандомир на Кельце.
14 мехкорпусов в первом эшелоне фронта (а есть еще и резервы, где в полосе Злочев, Тарнополь, Проскуров сосредоточено три мехкорпуса) - это 28 танковых и 14 моторизованных дивизий. Но советская "моторизованная" дивизия образца весны 41-го года по своей структуре (один танковый, один артиллерийский, два мотострелковых полка) соответствует немецкой "танковой", а по штатной численности танков (275 единиц) значительно её превосходит. Так что по сути дела в полосе протяженность 250-300 км планировалось сосредоточить 42 танковые (не по названию, но по фактической структуре и вооружению) дивизии.
42 танковые и моторизованные дивизии в составе одного фронта. Как все ЭТО могло воевать? Двигаться? Снабжаться горючим? В июне 41-го у немцев в составе Группы армий "Юг" было всего 5 (пять) танковых дивизий, и при этом в первые дни войны продвинуть через границу по советским "дорожным направлениям" удалось только четыре; пятая по счету (9-й танковая) ждала своей очереди на выдвижение по дорогам, уже изрядно разбитым первыми четырьмя. Что могло ждать там советскую танковую орду, в которой одних только танкистов должно было быть больше, чем всадников у хана Батыя? Рекомендую вспоминать эти цифры всякий раз, когда "фальсификаторы в интересах России" будут с горестным всхлипом рассказывать о том, что "завершить намеченное перевооружение армии не удалось", "мы не успели подготовиться к войне…"
Впрочем, Бог с ними, с фальсификаторами. Интереснее другое. Даже советская промышленность, "мирный созидательный труд" которой не утихал с рассвета до заката и с заката до рассвета, не обладала бесконечными производственными возможностями. Для создания и оснащения новой матчастью бронированной орды в 36.879 танков (именная такая цифра красуется в последнем предвоенном мобилизационном плане) требовалось еще полтора-два года. Что же, по мысли товарища Сталина, должен был делать в это время партайгеноссе Гитлер? Дрожа от страха забиться в угол? По примеру большевиков ленинской гвардии писать Хозяину письма: "Дорогой товарищ Сталин, я умру с Вашим именем на устах…"
От 6 апреля к 15 мая
То, что генерал Анисов расписался на очередной оперативной карте с очередным набором "стрелочек" и "ромбиков" именно 6 апреля - не более, чем случайность, но случайность почти символическая. 6 апреля 1941 года - один из наиболее загадочных дней в истории Второй Мировой войны.
Основная канва событий хорошо известна. В ночь с 26 на 27 марта в Югославии произошел военный переворот, инспирированный то ли английскими, то ли советскими спецслужбами. Новое правительство генерала Симовича заявило о своем намерении дать твердый отпор германским притязаниям и обратилось с просьбой о помощи к Советскому Союзу. 3 апреля (т.е. всего лишь через неделю после переворота) делегация новорожденного правительства уже вела в Москве переговоры о заключении договора о дружбе и сотрудничестве, причем с самим Сталиным.
Несмотря на то, что Германия через посла Шуленбурга довела до сведения Молотова свое неудовольствие ("момент для заключения договора с Югославией выбран неудачно и вызывает нежелательное впечатление"), в 2-30 ночи 6 апреля 1941 г. советско-югославский договор был подписан. Через несколько часов после его подписания самолеты люфтваффе подвергли ожесточенной бомбардировке Белград, а немецкие войска вторглись на территорию Югославии. В течение одной недели всё было кончено: югославская армия разбита, страна разрушена и оккупирована. Советский Союз никак и ничем не помог своему новому другу. 6 апреля Молотов принял Шуленбурга и, выслушав официальное сообщение о вторжении вермахта в Югославию, ограничился лишь меланхолическим замечанием: "Крайне печально, что, несмотря на все усилия, расширение войны, таким образом, оказалось неизбежным…"
Зачем? Для какой надобности Сталин столь демонстративно "дразнил" Гитлера, не имея намерения (да и практической возможности) оказать Югославии действенную военную помощь? Многолетняя дискуссия историков пока что не приблизила нас к ответу на этот вопрос. Ясно лишь одно: после 6 апреля Германия и СССР неотвратимо покатились навстречу войне друг с другом. Склонный к истерике Гитлер такой "подлянки" своему заклятому московскому другу не простил. И в Кремле это тоже поняли. 5 мая 1941 г. Сталин назначает себя формальным главой правительства СССР. Обратный отсчет времени перед взрывом начался…
В середине мая (на приложенной к текстовому документу карте рукой Василевского отчетливо проставлена дата "15.5.41") появляется очередной вариант "Соображений по плану стратегического развертывания". Строго говоря, этот пятый по счету (с августа 1940 г.) вариант плана войны против Германии с точки зрения оперативного замысла ничем не отличался от всех предшествующих. Майские "Соображения" по задачам, направлениям главных ударов, срокам и рубежам почти полностью повторяют "Уточненный план стратегического развертывании" от 11 марта 1941 г. И тем не менее - есть по меньшей мере два серьезных отличия.
Одно из них сразу же бросается в глаза при взгляде на оперативную карту: "ромбиков" стало значительно меньше! В наступательной операции должны принять участие "всего лишь" 10 мехкорпусов. Три (6-й, 13-й и 14-й) на левом фланге Западного фронта, два (22-й и 19-й) в составе 5-й Армии Юго-Западного фронта в районе Любомль, пять (4-й, 15-й, 9-й, 8-й, 16-й) на самом острие "Львовского выступа". На момент составления "Соображений" все эти корпуса уже существовали; некоторые (6 МК, 4 МК, 15 МК, 8 МК) были укомплектованы, в том числе и танками "новых типов", близко к штатным нормам; еще три (14-й, 22-й, 16-й) имели на своем вооружении по 500 и более танков, т.е. в этом отношении не уступали типичной советской Танковой армии периода 44-45 годов. Другими словами, "Соображения" от 15 мая - это реальный план войны. Войны близкой, а не абстрактно-теоретической. Во-вторых, только в майских "Соображениях" появляется, наконец, мысль о том, что у Гитлера тоже могут быть планы нанесения опережающего удара: "Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар". Именно поэтому авторы документа настойчиво предлагают "ни в коем случае не давать инициативы действий Германскому Командованию, упредить противника и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск".
Подчеркнем самой жирной чертой: нет никаких оснований для утверждений о какой-то особой "агрессивности" майских "Соображений", тем паче - об их "уникальности", противостоящей неизменно-оборонительным планам предыдущих месяцев и лет. Ничего другого, кроме намерения провести к западу от границ СССР широкомасштабную наступательную операцию, в стратегических планах Генштаба Красной Армии никогда и не было (по крайней мере, не было с декабря 1936 года, с "плана Егорова"). Предоставлять противнику преимущество первого удара никто не собирался. Исходной точкой хронологии операции всегда, во всех вариантах Большого Плана, служит дата начала собственного развертывания, а вовсе не вторжения противника.
Принципиально новым в "записке Жукова" является лишь то, что в мае 41-го главное командование Красной Армии уже не столь уверено в том, что ему удастся упредить противника. Поэтому они и напоминают Сталину о необходимости провести комплекс мероприятий (скрытно отмобилизовать войска под видом "учебных сборов", начать скрытую стратегическую перегруппировку войск к западной границе, перебазировать на Запад авиацию из внутренних округов и пр.) "без которых невозможно нанесение внезапного удара по противнику как с воздуха, так и на земле".
Политическое решение
Подведем итоги. В течение последних лет удалось выявить большую группу взаимосвязанных документов, поэтапно отражающих разработку оперативных планов Красной Армии на рубеже 30-40-х годов. Все эти планы являются планами наступления (вторжения на территорию сопредельных государств). Начиная с лета 1940 г. все варианты Большого Плана представляют собой единый документ, лишь в малозначимых деталях меняющийся от месяца к месяцу.
Никаких других планов никто так и не нашел. Учитывая, что желающих найти "план стратегической обороны" или хотя бы пресловутого "контрудара в ответ гитлеровскую агрессию" было немало, и в их распоряжении были и остаются все архивы страны, можно с вероятностью в 99,99 % утверждать, что другого Плана просто НЕ БЫЛО.
Что же имеют возразить на это наши оппоненты, сторонники традиционной версии о "неизменно миролюбивой" внешней политике советского государства? Внимательно (или не очень) ознакомившись с длинным-длинным перечнем приказов, директив, докладных записок, с материалами командно-штабных "игр", учений и "полевых поездок", с номерами и описями архивных дел, они твердым голосом произносят давно заученную фразу: "Ну, вот видите, никаких документальных подтверждений у вас же нет…"
Если вам удастся не упасть со стула от изумления, то "традиционалисты", возможно, согласятся пояснить свою позицию. Вы услышите, что директивы наркома обороны, планы оперативного развертывания войск, протянувшиеся к Кракову, Варшаве, Хельсинки красные стрелки на совершенно секретных картах - все это ерунда, "пустые бумажки, никого ни к чему не обязывающие". А что же надо? А нужно Принципиальное Политическое Решение (ППР), т.е. бумага с подписью Сталина и его собственноручным указанием о том, что именно данное решение должно считаться принципиальным и политическим - без этого никак.
Забавно, но повторив свой "неотразимый аргумент" сотни раз, традиционалисты так и не удосужились привести хотя бы один образец ППР (лично я с особым удовольствием ознакомился бы с ППР, в котором тов. Сталин приказывает крепить мир во всем мире). Именно в контексте бредовой дискуссии про ППР особенно показательным является пример советско-финляндской войны 1939-1940 г.г. Война была. К несчастью, это абсолютно достоверный факт, подтверждаемый трагической судьбой сотен тысяч солдат Красной Армии. Но при том никакого "политического решения о нападении на Финляндию", собственноручно подписанного Сталиным, никто не нашел. И не найдет. А подпись Сталина на "политическом решении" о заключении пакта Молотова-Риббентропа кто-нибудь видел?
На этом месте минимально-приличные традиционалисты "сбавляют обороты" и уже не столь громко задают второй из двух "неотразимых" вопросов: "А где же подпись Сталина на упомянутых вами документах военного руководства?"
Вопрос интересный, и мы рассмотрим его в двух возможных плоскостях. С точки зрения бюрократического идиотизма ответом может быть только встречный вопрос: "А в каком месте директивы наркома обороны должен (имел право) расписаться депутат Верховного Совета СССР товарищ Джугашвили (Сталин)? Кто вообще посмел показать ему особой важности совершенно секретный документ?"
Вплоть до 5 мая 1941 г. Сталин не занимал никаких государственных должностей. На воинской службе не состоял, командирских званий не имел. Даже в качестве "членов Высшего военного совета" числились два других секретаря ЦК (Жданов и Маленков). В соответствии со Сталинской Конституцией право решения вопросов войны и мира принадлежало Верховному Совету СССР, а в перерывах между сессиями - Президиуму ВС во главе со "всенародным старостой" Калининым. Странно, но подпись Калинина никто из традиционалистов не требует…
С точки зрения здравого разума и минимального знания условий эпохи ответ еще проще. "Диктатура пролетариата есть власть, опирающаяся на прямое насилие; власть, не связанная никакими законами". Ульянов (Ленин) провозглашал это с сатанинской гордостью. Товарищ Сталин вслух такого не говорил, зато реализовал на все 200 процентов. Империя Сталина жила не по законам, а по "понятиям". Понятия устанавливал, отменял и менял сам Вождь Народов. Важнейшие решения принимались узким кругом никем (кроме самого Сталина) не уполномоченных лиц, в обход всех конституционных норм. Говорить в такой ситуации о "подписях" не более уместно, чем пытаться найти план ограбления банка, подписанный всеми членами банды и скрепленный оттиском золотой "печатки" главаря.
Все, кто участвовал в разработке стратегических планов использования Вооруженных Сил СССР (а этих "всех" было меньше десяти человек), знали друг друга в лицо, знали почерк, которым эти "Соображения" и "Директивы" в единственном экземпляре писались. Они совершенно точно знали - кто здесь главный, кто принимает решения, указывает и наказывает. Среди "всех" не было ни одного, кто осмелился бы потребовать от Сталина письменного приказа. При такой организации работы практической нужды в утверждающих подписях Сталина просто не возникало. А о принятых им принципиальных политических решениях широко оповещали весь советский народ. Миллионами "похоронок".
