19.08.12
Легендарный бой Зиновия Колобанова
( З.Г. Колобанов - в центре )
19 (или 20) августа 1941 г. произошел танковый бой, имевший серьезные тактические и даже оперативные последствия, вошедший позднее в историю и обросший невероятными легендами. В тот день пять танков КВ из состава 1-го батальона 1-го танкового полка 1-й танковой дивизии в районе ж/д станции Войсковицы (10 км юго-западнее Гатчины) остановили продвижение двух немецких танковых дивизий. При этом, если верить донесениям с советской стороны, было уничтожено 43 танка, 11 бронетранспортеров и 19 орудий противника; один только экипаж командира роты старшего лейтенанта Зиновия Григорьевича Колобанова уничтожил 22 вражеских танка.
Что там было на самом деле? Даже самая первая попытка разобраться в этом натыкается на удивительную чехарду в документах и свидетельствах очевидцев. Начнем с того, что существуют три (!!!) года рождения Зиновия Георгиевича: 1910, 1912, 1913. Судя по тому, что в Красную Армию Колобанова призвали в 1933 г., с третьего курса техникума, ближе к истине, наверное, более поздние даты (12 и 13 год). Однако в его биографии сказано, что в "10 лет остался без отца, погибшего в Гражданской войне". Какая-такая война происходила в 1922-1923 годах в Нижегородской губернии?
Судя по великому множеству источников, Колобанов на полвека пережил войну, однако, существует Приказ главного управления кадров ВС СССР № 0240 от 15 ноября 1946 года, в котором командир танковой роты 1-го танкового полка 1-й танковой дивизии капитан З. Г. Колобанов признан пропавшим без вести в ноябре 1942 года. В собственноручно написанном им рассказе датой легендарного боя названо 19 августа, но в наградном листе на Колобанова и бойцов его экипажа стоит 20 августа.
Из публикации в публикацию порхает байка о том, что Колобанов был якобы представлен к награждению Золотой Звездой ГСС еще после окончания финской войны, однако награды не получил (а по некоторым сообщениям - так и даже сел в тюрьму) за имевший место факт "братания" его подчиненных с финскими солдатами; разумеется, никаких документов на этот счет никто не видел. С другой стороны, каждый желающий может увидеть выложенный в Сеть скан наградного листа сентября 1941 года, в соответствии с которым З.Г. Колобанова за его беспримерный ратный подвиг был представлен командованием дивизии к званию Героя Советского Союза, однако в реальности он получил награду "на две ступеньки ниже" - орден Красного Знамени. Что двигало начальственной рукой, принявшей такое решение?
И, наконец, самый главный вопрос: сколько танков было подбито на самом деле? Знали ли об этом побоище сами немецкие танкисты и их командиры?
Публикация воспоминаний Зиновия Григорьевича, написанных им в начале 60-х годов, не снимает ни один из поставленных вопросов. Она служит лишь еще одним напоминанием: и о великом мужестве, проявленном бойцами Красной Армии, и о том, сколько еще тайн хранит история той войны.
Для сведения читателей напомним известные факты. Первоначально наступление подвижных соединений немецкой Группы Армий "Север" развивалось чрезвычайно успешно. Через неделю после начала боевых действий немецкие танки оказались уже за Западной Двиной, к 10 июля были заняты Псков и Остров (500 км от границы по прямой). После этого, одним рывком пройдя 180 км, танковые дивизии вермахта вышли к рубежу р. Луга. 14-16 июля в районе н.п. Ивановское и Большой Сабск были созданы два плацдарма на северном берегу реки. До Ленинграда оставалось чуть больше 100 км, но пройти их немцам так и не удалось.
На "лужском рубеже" наступление противника было задержано на целых три недели. Наконец, к 8 августа командование вермахта перегруппировало свои силы, сосредоточив на левом фланге, в районе плацдармов у Ивановского и Большого Сабска, все три танковые дивизии ГА "Север" (1-я, 6-я, 8-я) и 36-ю моторизованную дивизию. Бронированный "таран" пробил оборону советских войск и начал продвижение на север. На его пути стали дивизии "народного ополчения" (2-я и 1-я гвардейская) и 1-я танковая дивизия. Да, та самая 1-я танковая, которую 17 июня 1941 г. подняли по тревоге и отправили из Пскова в Заполярье, где 1 июля она вступила во встречный бой с наступающими на Кандалакшу немецко-финскими войсками.
Под командованием ГСС генерал-майора Баранова 1-я тд не только успешно выполнила поставленные перед ней задачи, но и понесла невероятно низкие - по меркам Красной Армии обр. 1941 года - потери. С 30 июня по 7 июля дивизия потеряла 28 человек убитыми, 30 - пропавшими без вести, 58 - ранеными. В отдельном автобате дивизии из 236 автомобилей и 2 мотоциклов не потеряно ни одной единицы техники; артиллерийский полк дивизии потерял всего 8 человек (1 убит, 7 ранено), тягачи полка в количестве 36 единиц прошли в среднем по 279 км, при этом "потерь матчасти и автотранспорта полк не имеет". За две недели боев в Заполярье дивизия потеряла всего 33 танка. Главные "потери" дивизия понесла от своих: перед отправкой дивизии на ленинградский фронт командующий 14-й ("мурманской") Армии забрал себе мотострелковый полк дивизии и 3-й батальон 1-го танкового полка; 21 июля маршал Ворошилов своей властью остановил эшелоны дивизии в районе Петрозаводска и приказал выгрузить 2-й танковый полк. В результате на "лужский рубеж" прибыла не дивизия, а, по сути дела, два батальона 1-го танкового полка.
В течение нескольких дней в ожесточенном сражении в районе ж/д станции Молосковицы танкисты дивизии Баранова и ополченцы сдерживали наступление трех танковых дивизий вермахта. Но долго так продолжаться не могло. 16 августа немцы прорвали оборону советских войск и вышли к ж/д станции Волосово. 1-я и 8-я танковые дивизии продвигались на северо-восток по обе стороны от дороги Волосово-Гатчина. 6-я танковая через н.п. Терпилицы, Клопицы и далее к Жабино наступала на север, пытаясь выйти из заболоченного леса на твердую "ленту" шоссе Нарва-Ленинград.
Такой была ситуация накануне легендарного боя у Войсковицы, состоявшегося не то 19, не то 20 августа. Не сумев прорваться к Гатчине, немцы затормозили свое наступление и с 21-24 августа перешли к обороне; 8-я танковая дивизия и вовсе повернула вдоль псковского шоссе на юг, нанося удар в тыл обороняющихся у г. Луга советских войск. Возобновить наступление на Гатчину немецкие войска смогли только 9 сентября.
Какие выводы, имеющие отношение к истории боя роты Колобанова, можно сделать из известных фактов? Во-первых, противником, танки которого были подбиты в районе совхоза и ж/д станции Войсковицы, были 1-я и 8-я танковые дивизии вермахта (а вовсе не 6-я тд, как утверждается во многих публикациях). Во-вторых, подбитые танки остались или на явно контролируемой советскими войсками территории или в самой непосредственной близости от нее, таким образом эвакуация поврежденных машин была невозможна или крайне затруднительна. Другими словами, все подбитые должны были войти в перечень безвозвратных потерь. К такому же выводу приводит нас и описание боя, данное самим Колобановым: "теперь колонна представляла общий большой и длинный костер; горевшие танки периодически рвались, и тогда вверх летели большие куски брони и убитые члены экипажей". В-третьих, технически разгром немецкой танковой колонны был возможен: пушка танка КВ (судя по рассказу Колобанова, это была устаревшая Л-11) гарантировано пробивала борта любых немецких танков; в то же время, даже 50-мм пушка немецких танков Pz-III (в 1-й тд такие танки были, в количестве более полусотни), даже с использованием подкалиберного снаряда пробить броню КВ на указанной дальности (300 метров и более) не могла.
И самое главное: по состоянию на 10 сентября 1941 г. безвозвратные потери танков 1-й немецкой танковой дивизии составляли 32 танка, еще 23 числились в ремонте. В 8-й танковой дивизии, соответственно, 33 и 33 танка. И это - не после одного боя, а с начала войны на Восточном фронте, после множества боев, сражений и форсированных маршей. Увы, не приходится сомневаться в том, что заявленные Колобановым потери противника значительно завышены. Столь же несомненно и то, что бой был, и после него немецкое наступление на Гатчину захлебнулось. Дело за малым - осталось найти оперативные документы 1-й и 8-й тд вермахта за указанные даты...
***********************************************************************************
"Подробности боя танка КВ"
19-го августа 1941 г. (северо-западнее гор. Гатчина, в районе совхоза Войсковицы). (так в тексте, фактически - юго-западнее Гатчины, М.С.)
Немцы, прорвав оборону наших войск на дальних подступах к Ленинграду, проходящую по р. Луга, крупными танковыми и механизированными группами устремились вглубь обороны на г. Гатчину, с последующей задачей - выход и захват Ленинграда. Первая танковая дивизия (в которой я сражался) вела тяжелые, кровопролитные бои, нанося тяжелые потери в живой силе и технике противнику. Но силы были далеко не равные, и наши потрепанные части отходили медленно, задерживая продвижение танковых колонн [противника], действуя методом танковых засад, устроенных на важных танкодотступных направлениях.
18 августа 1941 г. мне, старшему лейтенанту Колобанову в 3 ч. был дан боевой приказ: "С пятью танками КВ встать в засаду, оседлать 3 шоссейных дороги, любой ценой не допустить движение танков [противника], стоять насмерть!"
Танки встали по фронту 5-7 км, закрыли три важные шоссейные дороги, идущие к Гатчине. Всю ночь экипажи готовили огневые позиции: отрыли капониры, основной и запасной, подготовили боеприпасы, оружие, наметили ориентиры, измерили дистанции, замаскировали танки; связь с остальными танками была только по радио, наш танк (мой) стоял один на перекрестке двух шоссейных дорог у совхоза Войсковицы. 2 танка стояли на шоссе Луга - Гатчина со старшим лейтенантом т. Дегтярь. 2 других прикрыли две проселочные (лесные дороги) со старшим [группы] мл. лейтенантом Евдокименко.
(схема из статьи Дениса Базуева; два танка Евдокименко в районе Борницы, два танка Дегтяря у Черницы, расположение танка Колобанова указано явно ошибочно - "совхоз слева", т.е танк Колобанова был севернее перекрестка)
Утром до восхода солнца я осмотрел лежащую впереди местность. Шоссейная дорога была насыпная, слева и справа от нее - непроходимые для танков болота. Шоссе шло далеко с запада с высоты вниз к перекрестку, до перекрестка было 300 метров, совхоз оставался от стоящего в засаде танка немного сзади, слева. Утром я получил радиограмму от 4-х танков, что они к бою готовы; я в ответ повторил одной фразой слова "стоять насмерть!". На что они ответили: "Есть стоять насмерть!"
Утром в 9 и 10 часов в воздухе появились немецкие самолеты-разведчики Ю-88, которые усиленно кружили над танками, охраняющими и стоящими насмерть у шоссейных дорог, они снижались очень низко; велико было желание экипажей дать очередь с крупнокалиберного пулемета по этому хищнику, но этого делать было невозможно, мы могли сорвать этим наши планы и могли не выполнить боевое задание.
В 12 ч. 30 мин. командир орудия сержант т. Усов доложил, что по дороге с запада в секторе наблюдения замечена пыль и движение 3-х мотоциклистов с колясками. Вот они показались на горизонте высоты (шоссе), ехали медленно, скачками 50-100 м, обильно ведя пулеметный огонь по кюветам и кустарникам, прилегающему шоссе слева и справа и по дороге вперед по шоссе (видимо, боялись минированной дороги и засады в кустах). Вот они подошли к перекрестку, долго вели огонь из пулеметов и на скоростях прошли мимо стоящего танка в засаде - какое было желание уничтожить этих незваных гостей (но опять было невозможно и преждевременно). Командир орудия т. Усов явно стал нервничать и терять выдержку, я вынужден был показать ему пистолет, он меня прекрасно понял и успокоился.
Экипаж танка ждал более крупного хищника, который был где-то недалеко, об этом напоминали самолеты, которые кружили над дорогой и атаки танков на участках ст. лейтенанта т. Дегтярь и мл. лейтенанта т. Евдокименко, которые доложили по радио, что отразили по 4 атаки и уничтожили один 8 танков, а другой 6 [танков] и много другой техники и живой силы. Я в ответной радиограмме поздравлял их и напомнил выдержку из приказа - "стоять насмерть"; они ответили: "Есть стоять насмерть".
Но вот и нам долго ждать не пришлось - с высоты по шоссе вниз к перекрестку сползали танки; они медленно шли один за другим, лязгая гусеницами, их мы насчитали 22 (малые Т-3 и средние - М-4) (так в тексте - М.С.), сзади за танками шли бронетранспортеры (и это может быть правдой, т.к. именно в 1-й танковой дивизии вермахта на БТР было посажено два батальона мотопехоты; в 10-й тд один батальон, в других дивизиях - по одной роте или вовсе ни одного БТР - М.С.). Я ждал, когда вся колонна втянется, мой план был очень прост по замыслу - используя непроходимые для танков болота слева и справа плюс высокая насыпная дорога, бить по головным танкам, чтобы они загородили дорогу [для] движения вперед, потом перенести огонь на хвост колонны, зажечь танки и загородить, отрезать путь отхода колонны назад.
Вот колонна вся вошла на дорогу, а передние танки близко от перекрестка, я приказал: "Зарядить орудие бронебойным-зажигательным, целиться ниже белого креста на борту танка, огонь только по моей команде". Напряжение дошло до предела (нервы), механик-водитель не выдержал, застонал от нервных переживаний. Вот и танк взошел на перекресток - люки открыты, гитлеровцы сидят спокойно и смотрят нахально, уверенно; у них расстегнуты воротники, оголены руки до локтей, один что-то жует, другой смотрит в бинокль. Я снял предохранитель со спуска и громко дал команду "Огонь по гадам!"
Раздался выстрел, снаряд угодил в броню ниже креста, танк закачался, дрожал всем корпусом, окутанный дымом и огнем от взрыва, отполз еще несколько метров и встал поперек шоссе, загородив движение. Немедленно прогремел другой выстрел, и второй танк горой вплотную подошел к первому. Я приказал перенести огонь на танки, находящиеся в хвосте колонны, прогремело еще 6 выстрелов, и костер огня забушевал в хвосте колонны (так было подбито и горело 3 танка).
Немцы как в исступлении какое-то время молчали, танки сзади видимо спешили вперед, тем более колонна была лишена какого бы то ни было маневра. Передние пытались обойти горевшие танки, лезли на них, но мы их били прямо в упор - вот в голове [колонны] уже горят 5 танков. Немцы открыли бешенный огонь по высоте, зажгли стога сена, а наше орудие с каждым новым выстрелом увеличивало число горевших танков. Вот экипажи бросились бежать по кювету, но их косила очередь наших пулеметов - к 15 часам все 22 танка горели и рвались от собственных боеприпасов.
Экипаж утомленный, но упоенный победой, ликовал. Я доложил по радио, что нами уничтожена колонна танков 22 [единицы], к нам примерно через 30-40 минут пришел танк, на котором был оперуполномоченный и начальник оперативного отдела, с ними был кино-корреспондент. Они искренне поблагодарили экипаж и засняли на кинопленку горевшие танки; попрощавшись с экипажем, уехали, обещав нам доставить боеприпасы, так как у нас осталось всего боеприпасов (снарядов) только 28, а 97 [штук] мы выпустили по танкам.
Теперь колонна [немецких танков] представляла общий большой и длинный костер; горевшие танки периодически рвались, и тогда вверх летели большие куски брони и убитые члены экипажей. Экипаж сидел каждый на своем месте и внимательно следил за местностью. И снова закружил самолет (корректировщик), а вот раздался артиллерийским залп орудий где-то слева, и снаряды со страшным воем и скрежетом приближались к танку, и вот вздрогнула земля, танк наш зашатался, все кругом заволокло дымом и пылью. Так 30 минут мы находились под губительным огнем тяжелых орудий. Экипаж весь смотрел на меня, ждали, видимо, моих решений, и я дал [команду] усилить наблюдение, зная, что после этого огня они снова пойдут в атаку.
И как только кончился обстрел, из леса слева, с противоположной стороны совхоза Войсковицы появились танки; они быстро шли к совхозу, их мы насчитали 38 [штук]. Укрывшись за посадкой деревьев, немцы выслали разведку, которая обнаружила наш танк, и, видимо, решили уничтожить танк орудиями ПТА (противотанковой артиллерии). На перекресток быстро выкатили орудие, но выстрелить не успели, мы их подняли вверх; так немцы три раза выкатывали орудие, а мы их уничтожали. Видимо, это их не устраивало, и они решили окружить наш танк и расстрелять или захватить нас и танк. Танки немцев вышли из укрытий (обсадка совхоза) и полукольцом стали окружать наш танк, но не приближаясь близко - видимо, знали хорошо силу нашей пушки Л-17 (так в тексте, должно быть Л-11, что говорит о том, что танк был самых первых заводских серий - М.С.) и брони, которую не брали их пушки.
Я доложил обстановку, и мне приказали выйти из окружения не новый рубеж. В это время к танку подполз пехотинец и сказал, что в кустах 8 человек раненых во главе с мл. лейтенантом. Я дал команду поднести раненых к танку. Эту операцию под обстрелом танков [противника] блестяще сделал механик-водитель старшина сверхсрочник Никифоров и рядовой Роденков (они ползком, с большим риском для жизни перетащили всех 8 человек, погрузили на танк, и танк загруженный ранеными, на скорости, с огнем из орудия и пулеметов, пошел на таран немецкого танка, который стоял на дороге к выходу из окружения немецких танков. Немец не выдержал нашего варианта и свернул в кусты, а мы вышли из окружения, сдали раненых, пополнились боеприпасами и снова пошли в бой.
В этом бою 5-ю танками КВ было уничтожено: танков - 43, бронетранспортеров - 11, колесных [машин] - 9, орудий разных - 19 и много убито живой силы. Наш танк в этом бою уничтожил: танков - 22, бронетранспортеров - 4, колесных - 3, ПТ0 - 3, мотоциклов - 2. Танк получил 147 вмятин и прямых попаданий.
Вот что я мог сообщить. С приветом к Вам.
подпись [З.Г. Колобанов]
Источник : Данный текст был написан З.Г. Колобановым в первой половине 1960-х годов по просьбе В.И. Голикова, на тот момент - научного сотрудника музея истории Ленинграда (в годы войны - зам. командующего бронетанковыми войсками Ленинградского фронта по политчасти). Мне этот текст прислал внук В.И.Голикова, Дмитрий Кузьмин.
Насколько я смог выяснить, эти воспоминания З.Г. Колобанова ранее не публиковались
*************************************************************
И еще один документ, описывающий события, произошедшие 20 августа в том же самом месте:
Из приговора Военного трибунала войск НКВД руководящим работникам г. Красногвардейска
Совершенно секретно
27-28 августа 1941 г.
Именем Союза Советских Социалистических Республик
1941 года, августа 27-28 дня, Военный трибунал войск НКВД СССР Ленокруга в закрытом судебном заседании в г. Ленинграде…{а} рассмотрел дело № 344 по обвинению бывших работников:… {b} в преступлениях, предусмотренных ст. 16-58-14 УК РСФСР, и по данным предварительного и судебного следствия установил:
20 августа 1941 г. около 14 часов председатель Красногвардейского горсовета Ленкевич совместно с начальником Красногвардейского горотделения РКМ Павловским, обвиняемым по данному уголовному делу, отправились в штаб укрепленного района для выяснения военной обстановки на фронте, где от начальника штаба укрепленного района полковника, фамилия его не установлена, получили сведения о том, что части Красной Армии ведут бои с танками противника в районе дер. Колпаны (около 2 км от г. Красногвардейска). После чего Павловский возвратился в районное отделение НКВД и доложил начальнику последнего Федорову полученные сведения от начальника штаба укрепрайона о районе военных действий.
Начальник РО НКВД Федоров, не проверивши полученные сведения о районе военных действий и не убедившись в достоверности их, явился в здание райкома ВКП(б) и райисполкома, где сообщил секретарю райкома Цветкову и председателю райисполкома Абрамову, что противник находится в Колпанах и им получено распоряжение о выезде из г. Красногвардейска. Федоров, возвратившись из райкома ВКП(б) и райисполкома в РО НКВД, отдал приказание своему аппарату и начальнику горотдела милиции Павловскому выехать из г. Красногвардейска в дер. Романовку.
В то же время Федоров, вопреки приказу начальника УНКВД ЛО за № 14 от 29 июня 1941 г. и при обстановке, которая не вызывала необходимости принятия крайних мер, отдал распоряжение своим подчиненным взорвать по заранее намеченному плану (подчеркнуто мной - М.С.) промышленные объекты, а сам, совместно со своим аппаратом РО НКВД и РКМ, выехал в дер. Романовку. В результате его преступных действий были взорваны хлебозавод, 2 хлебопекарни, электроподстанция и завод им. Рошаля, а население города - женщины и дети были оставлены без хлеба, воды, электричества, чем [он] причинил большой ущерб государству как с экономической, так и с оборонной стороны.
Павловский, несмотря на то, что он обязан был обеспечить до последней возможности охрану революционного порядка в городе и находившихся [там] жителей и вести борьбу с преступностью, еще до 20 августе с.г. добивался разрешения на вывоз личного состава вверенного ему РКМ из г. Красногвардейска, а 20 августа, получив разрешение от своего начальника Федорова выехать в дер. Романовку, вывез почти весь личный состав из города и оставил для охраны его лишь 6 человек, которые никак не могли обеспечить охрану города и невыехавших женщин и детей.
Цветков и Артамонов 20 августа с.г., получивши от Федорова сведения о районе военных действий и о выезде из г. Красногвардейска, не приняли никаких мер к проверке достоверности полученных сведений и выяснению района военных действий, доверившись Федорову, и со всем аппаратом райкома ВКП(б) и райисполкома оставили районный центр и выехали в дер. Романовку, хотя к этому не было никакой необходимости. В то же время перед выездом из г. Красногвардейска не осмотрели даже занимаемое помещение, в результате чего в таковом, открытом и никем не охраняемом, осталось 85 боевых винтовок и 7 ящиков патронов, которые были обнаружены председателем горсовета т. Ленкевичем.
Председатель горсовета т. Ленкевич, возвратившись после поездки к фронту в г. Красногвардейск, обнаружил, что все районные организации из города выехали в дер. Романовку, куда он совместно с секретарем райисполкома т. Ермаковым сразу прибыли и предложили руководящим районным работникам возвратиться в г. Красногвардейск, куда вместе с ним отправился председатель райисполкома Абрамов, который отсутствовал в районном центре всего 40 минут, а начальник РО НКВД Федоров и секретарь райкома ВКП(б) Цветков сразу возвратиться в город отказались и прибыли в таковой спустя один час после того, как из него выехали.
Стаюничев 19 августа с.г., получив распоряжение выключить часть городских телефонных абонентов для подготовки телефонных коммутаторов к эвакуации, к выполнению этого распоряжения отнесся преступно и вместо точного его выполнения перерезал телефонный кабель, в результате чего прекратил всю связь в г. Красногвардейске с г. Ленинградом и с фронтом.
Новиков, находясь в г. Красногвардейске 20 августа с.г., не только как представитель политотдела УПО не принял соответствующих мер к тому, чтобы пожарные команды находились на месте и выполняли возложенные на них задачи и, в особенности, в связи с артиллерийским обстрелом противником города, а наоборот, видя, что из города эвакуировались РО НКВД и РКМ, сам дал указания пожарным командам оставить город и вместе с ними выехал и сам. [65]
Прохоров 20 августа с.г., будучи по делам службы в г. Красногвардейске и обнаружив, что пожарные команды города оставили таковой, догнал их за чертой города, но как заместитель начальника УПО НКВД Ленобласти не принял мер к возвращению пожарных команд в г. Красногвардейск, а отдал распоряжение следовать им в дер. Романовку, где поддавшись паническим рассуждениям Федорова, отдал приказание Кулешову направить пожарные команду в г. Слуцк, куда они и прибыли, и возвратились в г. Красногвардейск лишь на следующий день.
На основании изложенного В[оенный] т[рибунал] признал виновными:
Федорова в содействии, превышении и злоупотреблении власти и оставлении своего места государственной службы в результате допущенной трусости и паникерства с наступленем особо отягчающих обстоятельств, т.е. в преступлении, предусмотренном ст. 193-17 п. "б" УК, а не ст. 16-58-14 того же УК;
Павловского в бездействии власти в результате допущенной трусости и паникерства в преступлении, предусмотренном ст. 193-17 п. "а" УК, а не ст. 16-58-14 того же УК;
Цветкова и Абрамова в бездействии власти и оставлении места службы в результате допущенной трусости и паникерства в преступлении, предусмотренном ст. 112 ч. 1 УК каждого, а не ст. 16-58-14 того же УК;
Новикова и Прохорова в бездействии и злоупотреблении власти, предусмотренными ст. 112 ч. 1 УК в результате трусости и паникерства, а не ст. 16-58-14 того же УК, и
Стаюничева в злоупотреблении своим служебном положением и халатном отношении к выполнению полученного распоряжения с наступлением тяжких последствий, т.е. в преступлении, предусмотренном ст. 112 ч. 1 УК, а не ст. 16-58-14 того же УК.
Предъявленное обвинение Кулешову и Одинцову по ст. 16-58-14 УК, ввиду того, что они никакого распоряжения о выезде пожарных команд из г. Красногвардейска не отдавали и таковые выехали без их ведома по распоряжению Новикова, считать судебным следствием не доказанным,
[суд] приговорил:
Кулешова Николая Николаевича и Одинцова Анатолия Сергеевича по суду считать оправданными.
Федорова Николая Тихоновича подвергнуть высшей мере уголовного наказания - расстрелять.
Стаюничева Федора Ивановича лишить свободы без поражения в правах сроком на восемь лет в ИТЛ.
Цветкова Григория Николаевича и Абрамова Ивана Васильевича лишить свободы без поражения в правах сроком - Цветкова на пять лет, Абрамова на четыре года в ИТЛ.
Павловского Ивана Павловича, Новикова Георгия Игнатьевича и Прохорова Тараса Прохоровича лишить свободы без поражения в правах сроком на три года каждого в ИТЛ.
Считать срок наказания: Стаюничеву с 19, Цветкову, Абрамову и Павловскому с 20, Прохорову и Новикову с 25 августа 1941 г.
Подлинный за надлежащими подписями.
Верно: секретарь А. Шкурко
ЦГА СПб, ф. 7179, оп. 53, д. 41, л. 185-186. Заверенная копия.
________
а - Далее опущен состав суда.
b - Далее опущены биографические данные обвиняемых: начальника РО НКВД капитана госбезопасности Федорова Н.Т., первого секретаря РК ВКП(б) Цветкова Г.Н., председателя райисполкома Абрамова И.В., начальника отделения милиции лейтенанта Павловского И.П., начальника пожарной охраны Кулешова Н.Н., его заместителя Одинцова А.С., зам.директора районной конторы связи Стаюничева Ф.И., старшего инструктора политотдела УПО НКВД ЛО Новикова Г.И., зам.начальника УПО НКВД ЛО воентехника I ранга Прохорова Т.П.
Источник : "Из районов области сообщают…: Свободные от оккупации районы Ленинградской области в годы Великой Отечественной войны: 1941 - 1945." Сборник документов. Отв.ред. А.Р. Дзенискевич. Отв. Сост. Н.Ю. Черепенина. - СПб.: "Дмитрий Буланин". - 2007, с. 64-66.
