28.09.08
М. Солонин. "Румяный критик мой, насмешник толстопузый…" (рецензия на рецензию А. Исаева)
Театр начинается с вешалки, историческое исследование - с перечня использованных источников, а дорога в тысячу ли начинается, как сказали китайские мудрецы, с первого шага. Это понятно. А вот с чего начинается рецензия на книгу?
Правильный ответ предельно прост. Да вы его и сами знаете. Рецензия начинается с ПОЯВЛЕНИЯ КНИГИ на прилавках магазинов. Не спорю, могут быть и исключения из этого правила - но только в совершенно исключительных случаях. Вероятно, рецензия на очередной том супер-книги про Гарика Потерова может появиться и раньше появления книги в магазинах. Но то мировой бестселлер, т.е. многомиллионные тиражи, сумасшедшие бабки… К чему это я? А вот к чему. Книга никому на тот момент не известного "историка-энтузиаста" из провинциальной Самары вышла в свет очень скромным, пробным тиражом в 5 тыс. экземпляров в январе 2005 года, а "рецензия" Исаева (простите, но я не намерен называть этот пасквиль иначе, как "рецензией" в кавычках) появилась на военно-исторических сайтах Интернета летом 2004 г. В частности, на vif2ne.ru - 27 июля 2004 г. Четвертого года, а не пятого.
Увы, большая часть читающей публики этот забавный момент не заметила. Сам Алексей Валерьевич на Форуме сайта "Военная литература" объяснил, что "друзья дали ему почитать изданную в Украине "Бочку и обручи". Что ж, это вполне возможно - хотя изданная в Дрогобыче книга никогда в России не продавалась, а 50 штук, розданных мною в Москве, были разосланы по списку, который у меня сохранился по сей день. Интересно другое - с чего бы это возникло у г-на Исаева желание срочно написать многостраничную рецензию на фактически отсутствующую в "публичном поле" книгу? Нанести, так сказать, "упреждающий удар"? Сие более, чем странно, поскольку заканчивается "рецензия" Исаева утверждением о том, что "книга М.Солонина не представляет реальной ценности ни для любителя, ни для профессионала". Ну и черт бы с ней, стоило ли мучить клавиатуру и зачем-то пиарить такую никчемную, никому ни зачем не нужную книжонку?
Жанр научной рецензии имеет свои, устоявшиеся и проверенные временем, каноны. Они отнюдь не случайны, и их нарушение не многим лучше езды на "красный свет" по встречной полосе. Написание рецензии - это серьезная работа. Прежде всего, рецензент четко и ясно указывает на предмет исследования и поставленные в рецензируемом труде вопросы. Затем предельно точно, желательно - с прямым дословным цитированием - воспроизводятся выводы, к которым пришел автор. После этого - только после этого!!! рецензент высказывает свое мнение, формулирует и аргументирует свои критические замечания. Ко всему тому, нормы научной этики предполагают уважительный тон изложения и обязательное указание как недостатков, так и достоинств рецензируемой книги. Надеюсь, вы уже поняли, почему я не могу назвать пасквиль А.Исаева иначе, как "рецензией" в кавычках? Обращаясь к читателю, который с вероятностью в 100% не читал книгу Солонина и не имеет возможности лично сверить утверждения "рецензента" с оригиналом, г-н Исаев тем более обязан был соблюдать правила, т.е. подробно и, разумеется, честно рассказать читателям - о чем книга? Какие вопросы поставил автор, к каким выводам он пришел?
Может ли человек, прочитавший "рецензию" Исаева, составить хотя бы самое смутное представление о РЕАЛЬНОМ содержании книги? О чем эти "бочки с обручами"? О коннице, эпоха которой то ли закончилась, то ли нет? Или о "линии Маннергейма"? Или о манерах поведения комиссара Вашугина? Да и когда же началась, по версии Солонина, Великая Отечественная война? Неужели и вправду "датой фактического начала Великой Отечественной войны М. Солонин считает события периода Гражданской войны и последовавшей за ней коллективизации и репрессиями"? Последний пассаж (не говоря уже о неправильном управлении слов в предложении) вообще заставляет усомниться в том, что г-н Исаев способен прочитать и понять обсуждаемую (точнее говоря - шельмуемую им) книгу. Для того, чтобы читатель не пропустил ответ на самый главный (да к тому же и вынесенный в название книги) вопрос, я продублировал его в названии последней части книги, разместил конкретный ответ буквально на последних строках последней главы и выделил его жирным шрифтом: "осень 1942 - весна 1943 гг." Потом, для лучшего запоминания, еще и пояснил: "В переводе на общепринятую хронологию войны - от Сталинградской битвы до Курской дуги". Как все это можно было не заметить? Откуда взялась "коллективизация с гражданской войной"?
Как я уже выше отметил, правила написания рецензий не случайны, и их несоблюдение не может не привести к грубым ошибкам. Так, оценить соответствие использованных автором источников задаче исследования абсолютно невозможно без ясного понимания предмета и целей исследования. Не бывает "правильных" источников вообще. Использованные источники должны быть адекватны задаче исследования. В списке использованной литературы "книжки про любовь" может оказаться и антология персидской любовной лирики, и какая-нибудь фундаментальная "этилогия, патогенез и клиника трихомонадных вагинитов". Все зависит от того, какой именно аспект любви рассматривается в книге. Если бы г-н Исаев отвлекся от вдохновившей его задачи шельмования автора и попытался осмыслить прочитанное, то даже ему стало бы понятно, что наличие "Кремлевских жен" Л. Васильевой в перечне использованной мной литературы совершенно оправдано. Книгу Л. Васильевой я, разумеется, использовал не в качестве источника сокровенного знания о пушках на "линии Маннергейма". "Кремлевские жены" были мной процитированы один-единственный раз, и почти в самом конце книги (стр. 433). Что же важного для военной истории я нашел в этом сборнике воспоминаний жен больших советских начальников? Читаем:
"Вышла я замуж в июне 1929 г... Сказочная жизнь, сказочная... Квартира на Манежной площади, напротив Кремля. Шесть комнат.... Обеды были вкусные, повара прекрасные, девять человек были сыты этими обедами на двоих... К обедам давалось всегда полкило масла и полкило черной икры... Вместе с обедом можно было взять гастрономию, сладости, спиртное... Водка красная, желтая, белая. В графинчиках... Чудные отбивные..."
"Чудные отбивные" обитатели квартирки из шести комнат на Манежной жрали как раз в то самое время, когда в украинских, поволжских, казахстанских селах обезумевшие от голода люди доедали последние запасы жмыха, желудей, лебеды, и все более массовыми становились случаи трупоедства и людоедства. Так вот, моя книга о том, что советское общество (и Красная Армия, как его составная часть) оказалось фатально не готово к войне с настоящим, вооруженным и упорным противником. Эта неготовность заключалась не в плохой закалке пальца трака гусеницы танка Т-34, а во внутреннем расколе общества, раздираемого взаимной ненавистью и враждой. Для такой книги любой источник информации о советской повседневности, о сугубо практических реалиях жизни народа и начальства необходим и ценен, его использование вполне оправдано. Скорее, меня следовало бы покритиковать за то, что в списке литературы всего лишь одна "кремлевская жена"...
А вот "классический труд" американского полковника Дэвида Гланца ("The Initial Period of War on the Eastern Front") в начале 21-го века превратился уже в типичную "осетрину второй свежести". Книга эта представляет собой стенографическую запись выступлений на симпозиуме по вопросам истории Второй Мировой войны, состоявшемся в 1987 году. Советские военные (равно, как и партийные, гебистские и прочие) архивы были на тот момент величественно недоступны для любого независимого исследователя, и уж тем более - для иностранца (если только этот иностранец не был "засланным казачком", употребляемым КГБ СССР в целях продвижения "правильных взглядов и идей" на западный книжный рынок). Никаких других источников информации о состоянии и планах Красной Армии, кроме высочайше утвержденных сочинений корифеев советской партийно-пропагандистской науки, у участников того симпозиума не было, что и сказалось самым прискорбным образом на содержании и научном уровне их выступлений. Сегодня книга Д.Гланца воистину "не представляет реальной ценности ни для любителя, ни для профессионала", так как русскоязычному читателя проще ознакомиться с замшелые догмами советской исторической пропаганды в их оригинальном виде, не изуродованном двойным переводом с русского на английский и с английского на русский.
Вообще, г-н Исаев Гланца любит. Но странною любовью. С одной стороны, он везде, где можно, пиарит сочинение почтенного американского полковника. Но при этом сам "классическим трудом" почему-то не пользуется. То есть в список использованной литературы к своей 700-страничной работе "От Дубно до Ростова" (посвященной, как видно даже из названия, как раз таки начальному периоду войны на Восточном фронте) Исаев книгу Гланца вставил. Но при этом во всем огромном перечне из 680 ссылок на источники "Начальный период" Гланца встречается один-единственный раз. Ссылка № 361 на стр. 314. Из "классического труда" позаимствована фраза мотоциклиста 11-й танковой дивизии вермахта, некого Хоффгартена о том, что "наше подразделение понесло потери от внезапных ударов армейской авиации, укрытием от которых на открытой местности Украины были только обширные пшеничные поля".Информация вполне достоверная. Поля на Украине обширные. Увы, ничего более значимого в бессмертном творении Д.Гланца Алексей Валерьевич так и не нашел. Как говорится, не ищите черного ротвейлера ночью на охраняемом складе… Завершая обсуждение странных, мягко говоря, претензий к использованным мною источникам, остается отметить, что в целом верное мнение г-на Исаева ("мемуары сами по себе слабый и ненадежный источник, сплошь и рядом искажающий реальные события") находится в вопиющем противоречии с действиями г-на Исаева, ибо в списке литературы к "От Дубно до Ростова" из 67 русскоязычных источников 19 - это мемуары советских военачальников. Под номером 42 в списке присутствуют мемуары Н.К.Попеля. Те самые ("все рассуждения М.Солонина, построенные на мемуарах Н.К.Попеля, практической ценности не имеют, как базирующиеся на недостоверных сведениях...").
"…Ни Гудериан, ни Павлов не собирались атаковать конной лавой по болоту. Лошадь в кавдивизиях Второй мировой войны выполняла роль транспортного средства, повышающего подвижность соединения (в сравнении с обычной пехотой) во много раз. А непосредственно в бой и немецкие и советские кавалерийсты шли, как правило, в пешем строю. Конечно, никакая лошадь не может соревноваться с мотором в способности к непрерывному, многочасовому и многодневному движению. Поэтому, после того как друг Рузвельт подарил товарищу Сталину сотни тысяч трехосных "студебекеров" с их фантастической надежностью и проходимостью, эра кавалерии в Красной Армии закончилась. Хотя и не вдруг и не сразу. Так еще в июле 1944 г. в составе 1-го Украинского фронта для наступления на Львов - Сандомир были созданы две конно-механизированные группы под командованием генерал-лейтенантов С.В.Соколова и В.К.Баранова, и даже в освобождении Праги в мае 1945 г. приняли участие девять (!) кавалерийских дивизий..."
Этому фрагменту предшествует слово "кстати". Разговор о проблемах кавалерии имеет самое отдаленное отношение к теме моей книги, но коль скоро при описании боевых действий в Западной Белоруссии возникло упоминание о 6-й кавалерийской дивизии, я счел полезным сообщить читателю некоторый минимум сведений по "конской тематике". Кстати. К слову пришлось. Так что если бы в данном случае я и допустил ошибку, то только в рамках злобного пасквиля, замаскированного под "рецензию", стоило обобщать ее до уровня "дремучесть автора обнаруживается на каждом шагу". Самое же смешное в том, что в данном случае никакой ошибки нет, и "опровергая" меня, г-н Исаев практически пишет то же самое, но лишь другими словами:
И о чем же здесь идет спор? На что расходуется время и внимание читателя? Что чему не соответствует? На мой взгляд, не соответствует элементарным нормам приличия способ цитирования, используемый Исаевым. Сначала он расчленяет единую смысловой оборот ("эра кавалерии в Красной Армии закончилась. Хотя и не вдруг и не сразу"); затем, пользуясь тем, что читатель "рецензии" обсуждаемую книгу не читал, отбрасывает вторую и неотъемлемую часть фразы ("не вдруг, и не сразу"), после чего начинаются хорошо отработанные ритуальные пляски. Ай, молодца!
И это отнюдь не единственный случай преднамеренного искажения смысла текста обсуждаемой книги. Несколькими абзацами ниже г-н Исаев заявляет: "В качестве эталона "падежа" М.Солониным почему-то берутся пятибашенные танки Т-35. Берутся по понятным причинам - во-первых, у М.Солонина есть по ним статистика, а во-вторых, эта статистика его устраивает, поскольку укладывается в его теоретические построения". Вот какой нехороший этот дремучий Солонин, выхватил удобную ему цифирьку и носится с ней… А на самом деле? А на самом деле, на стр. 288 написано нечто прямо противоположное. Я не только не пытаюсь представить совершенно уникальный пятибашенный танк Т-35 в качестве "эталона", но и объясняю читателю, почему структура потерь этих танков должна была бы отличаться от структуры потерь танков любых других типов: "Напомним читателю, что эти танки ( к лету 1941 г. безусловно устаревшие ) представляли собой сочетание очень мощного вооружения со слабой, противопульной бронезащитой. Любая немецкая противотанковая пушка могла гарантированно пробить бортовую броню этого чудища трехметровой высоты. Казалось бы, боевые потери среди танков этого типа должны были быть особенно велики..."
Градус возмущения г-на Исаева нарастает с каждой фразой: "Согласно М.Солонину, потери танков Т-28 10-й танковой дивизии в бою равны нулю. Согласно отчету командира дивизии в бою было потеряно 4 Т-28-х. Имеет место передергивание фактов и выдумки даже в случае работы с первичными документами. Это показывает недобросовестность автора и настойчивое стремление выдать желаемое за действительное". Как сказано! Срезал! С каким восторженным кряканьем летала (и летает по сей день) эта "утка" по безбрежным просторам Интернет-форумов. А что на самом деле? Начнем с того, что "согласно отчету командира" на вооружении 10-й танковой дивизии 15-го мехкорпуса было не 4, а несколько больше танков Т-28. Конкретно - 51. Семь танков этого типа оказались неисправными, и в поход выступило 44 танка Т-28. К исходу дня 26 июня (согласно отчета и.о. командира 15-го мехкорпуса) в 10-й танковой дивизии в строю осталось 4 (четыре) танка Т-28. Где же остальные 40?
Утверждение Солонина о том, что в период с 22 по 26 июня ни один танк Т-28 не был потерян в бою, основано не на "настойчивом стремлении выдать желаемое за действительное", а на конкретном описании боевых действий, изложенном в отчете командира 10-й тд. В конце же отчета, действительно, имеется таблица, в которой указаны причины потери танков дивизии. По графе "разбито и сгорело на поле боя" проходят четыре танка Т-28. Причины потери 40 других танков Т-28 также названы. Вынужден признать, что использованный мной термин "неучтенка", действительно, неуместен. Имеет место полнейшая "учтенка". Все ходы записаны. Танки пропали по следующим причинам:
- 4 ед. вышло из строя при выполнении боевой задачи и осталось на территории, занятой противником
- 6 ед. осталось с экипажами в окружении противника из-за технических неисправностей или отсутствия ГСМ
- 4 ед. осталось из-за отсутствия ГСМ и невозможности его подать, т.к. район захвачен противником
- 3 ед. пропало без вести с экипажами
- 6 ед. уничтожено на сборных пунктах аварийных машин в связи с невозможностью эвакуировать при отходе
- 15 ед. оставлено при отходе по техническим неисправностям и невозможности восстановить и эвакуировать
- 2 ед. застряло на препятствиях с невозможностью извлечь и эвакуировать
Есть в историографии такое понятие, как "критика источника". Это совсем не то, что могут подумать почитатели литературного таланта А.Исаева. Критика источника - это не хамские выкрики ("учите матчасть", "сову на глобус", "слив засчитан"), а сложная умственная работа по сопоставлению сведений в разных источниках, оценке их достоверности, учету личной заинтересованности составителей документов. И если мемуары (в этом пункте я с г-ном Исаевым полностью согласен) представляют собой "слабый и ненадежный источник, сплошь и рядом искажающий реальные события", то чем же лучше хранящиеся в военных архивах донесения, отчеты, сводки, докладные? Они что, упали с неба в виде каменных скрижалей - или их писали те же самые люди, которые много-много лет спустя, в тиши и уюте генеральских дач, не рискуя уже ни головой, ни погонами, не чурались, скажем мягко, немного приукрасить свои заслуги? А вот летом 41-го "цена вопроса" была совсем иной. Это мы сегодня знаем, что, ограничившись образцово-показательной расправой с командованием Западного фронта, Сталин решил не устраивать своим генералам "новый 37-й год". Но кто же это мог знать тогда?
Возвращаясь к отчетам командиров танковых соединений Юго-Западного фронта ( в том числе - 10-й танковой дивизии и 15-го мехкорпуса) следует вспомнить, что отчеты эти писались за сотни километров от мест июньских боев и в ситуации, когда даже теоретическая возможность возвращения Красной Армии в Западную Украину представлялась весьма сомнительной. Проще говоря, и те, кто отчеты писал, и те, кто их принимал, отчетливо осознавали, что никто и никогда не сможет осмотреть брошенные танки и проверить достоверность сообщений о бесконечной череде "сгоревших фрикционов" и "заклинений поршня в цилиндре". Именно поэтому современный историк должен не слепо принимать на веру содержание каждой пожелтевшей странички архивного документа, а думать, анализировать, сопоставлять.
В книге "22 июня" глава "Танковый падеж" заняла у меня 13 страниц, густо усыпанных цифрами. В книге "23 июня" эта же тема (главы "Танковый падеж-1" и "Танковый падеж-2") разрослась на 58 страниц. Вывод о том, что большая часть танков была фактически брошена без каких-либо внятных причин, представляется мне еще более обоснованным. От неудачного же термина "неучтенка" я отказался, заменив его вопросительными знаками (которые пропали из таблиц по причине "хорошей работы" корректоров издательства) или длинным оборотом "потери неизвестного происхождения". Готов я признать и то, что образное выражение "как на учебном полигоне" не уместно - даже для описания боевых действий тяжелого танка КВ. Поле боя никогда не станет безопасным "учебным полигоном". При наличии большого желания в 500-страничной книге можно, наверное, найти еще несколько неудачных образных выражений. И все же, не всегда удачная стилистика - это одно, а преднамеренная и вполне осознанная попытка заморочить голову неподготовленного читателя потоком "мудреных" слов - совсем другое. Наглядным примером такого мозгоимения может служить следующий пассаж А.Исаева:
"…Когда отсутствуют знания, М.Солонин начинает строить рассуждения на заведомо ложном тезисе о неуязвимости Т-34 и КВ... Ни о какой езде "как на полигоне" не могло быть и речи. Помимо 37-мм противотанковых пушек ПАК-35/36 у немцев были 50-мм ПАК-38, которые стали основным средством борьбы с КВ и Т-34 в первые полтора года войны. Такие пушки присутствовали в количестве двух штук в противотанковых ротах пехотных полков большей части пехотных дивизий. Помимо ПАК-38 были 88-мм зенитные пушки и 10-см корпусные пушки К-18, которые были способны поражать Т-34 и КВ с дистанции более километра..."
И это сущая правда. "Были способны поражать". Неуязвимых танков не бывает, да и сам термин "противоснарядное бронирование" (повсеместно принятый в военно-технической литературе) является условностью. Снаряды бывают очень разные. Немецкая корпусная 105-мм пушка (не путать с гаубицей!) разгоняла снаряд весом в 15,2 кг до скорости 835 м/сек., что дает кинетическую энергию в 5,3 мДж. Это в 27 раза больше дульной энергии самой массовой в вермахте 37-мм противотанковой пушки. Но и это еще далеко не предел возможностей ствольной артиллерии. Советская 210-мм пушка Бр-17 разгоняла снаряд весом в 133-кг до начальной скорости 800 м/сек, чему соответствует дульная энергия в 42,6 мДж. По отношению к такой пушке и такому снаряду даже "Королевский Тигр" (самый тяжелый серийный танк Второй Мировой войны) превращается в "жалкую танкетку с противопульным бронированием". Тем не менее, понятие "танк с противоснарядным бронированием" используется в военном деле совсем не случайно и имеет вполне конкретный смысл. А именно - под "противоснарядным бронированием" понимается способность выдержать прямое попадание бронебойного снаряда противотанковой пушки. Противотанковой пушки, а не любого существующего в натуре орудия ствольной артиллерии.
Между противотанковой и "любой другой" пушкой существует масса различий. Первое, самое простое и самое важное - количество. Для построения надежной противотанковой обороны пушек должно быть очень много - в разы больше, чем танков у предполагаемого противника. К началу войны на вооружении Красной Армии числилось 14.900 противотанковых пушек калибра 45-мм. И всего 3 (три) БР-17. Так что ни о каком использовании этих чудовищных монстров (вес в боевом положении 44 тонны) для борьбы с танками не могло быть и речи. Следующим по важности различием является вес. Танк на поле боя способен маневрировать, в этом его важнейшее тактическое преимущество, соответственно, противотанковое орудие должно быть готово к появлению вражеского танка и с фланга, и с тыла. Из этого следует непреложное требование - противотанковая пушка должна быть легкой. Настолько легкой, чтобы расчет мог развернуть орудие или перекатить его на новую огневую позицию своими собственными руками. Такому требованию вполне отвечали основная (для лета 1941 г.) немецкая противотанковая 37-мм пушка (вес в боевом положении 450 кг) и легендарная советская "сорокапятка" (вес 560 кг). Уже противотанковые пушки следующего поколения (немецкие 50-мм Pak-38 и 75-мм Pak-40, советская 57-мм ЗИС-2) при весе 830, 1425 и 1050 кг соответственно, подошли к самому краю допустимого. Дальнейшее увеличение веса превращало орудие в дорогостоящее, но практически бесполезное "пугало".
И это еще только начало длинного перечня требований к орудию ПТО. Противотанковая пушка должна быть малозаметной, а для этого - малоразмерной и низкой. Противотанковая пушка должна выдерживать высокий темп стрельбы (до 15-20 выстрелов в минуту). Конструкция колесного хода должна выдерживать буксировку пушки тягачом (да еще и по пересеченной местности) с относительно высокой скоростью ( до 30-40 км/час). Отдача при выстреле должна быть относительно небольшой для того, чтобы сошники не "зарывались в землю" и не препятствовали в дальнейшем перемещению орудия на огневой позиции. Прицельное устройство должно обеспечивать стрельбу по малоразмерной подвижной цели, каковой является танк. Совсем не простым изделием является и такая простая с виду "болванка" противотанкового снаряда…
Возвращаясь к событиям лета 1941 г. мы обнаруживаем, что основная немецкая противотанковая 37-мм пушка Pak-36 (по штатному расписанию каждой пехотной дивизии полагалось 75 таких пушек, всего на вооружении вермахта числилось порядка 16 тысяч Pak-36) для борьбы с Т-34 и тем более - тяжелым КВ, была практически бесполезна. Это подтверждается ВСЕМ - таблицами бронепробиваемости, отчетами советских танкистов, актами осмотра подбитых танков на танкоремонтных предприятиях (почти 100% отсутствие пробоин от 37-мм снарядов), мемуарами немецких солдат и генералов, огромными цифрами потерь ( в 1941 г. на Восточном фронте 37-мм пушек было потеряно в 1,42 раза больше, чем всех артсистем дивизионного и корпусного звена вместе взятых). Наконец, прозвищем "дверная колотушка", которое дали своей противотанковой пушке немецкие солдаты после первых же встреч с новыми советскими танками.
Даже значительно более мощная 50-мм Pak-38 не могла пробить лобовую броню КВ, бортовую же броню она могла поразить только на предельно малой дистанции (100 и менее метров), но для этого надо еще было оказать рядом с бортом советского танка! Но и этих, "ограниченно-годных" противотанковых пушек было крайне мало. "Такие пушки присутствовали в количестве двух штук в противотанковых ротах пехотных полков большей части пехотных дивизий" - бодро пишет А.Исаев. И он в очередной раз прав. Осталось только объяснить доверчивому читателю, что в одном пехотном полку вермахта была всего одна противотанковая рота, т.е. даже в "большей части пехотных дивизий" (т.е. далеко не во всех!) могло набраться не более 6 (шести) 50-мм Pak-38. Проще и короче говоря, летом 41-го основным орудием ПТО пехотной дивизии вермахта все еще оставалась 37-мм "колотушка", не способная противостоять советским танкам Т-34 и КВ. "У немцев были 50-мм ПАК-38, которые стали основным средством борьбы с КВ и Т-34 в первые полтора года войны". Так точно. Но лучше было бы выразить эту мысль по-другому: "Основным средством борьбы с Т-34 и КВ могли стать пушки, которые только начали поступать на вооружение пехотных дивизий, а те, которые летом 41-го были в наличии, оказались совершенно бесполезны".
Столкнувшись с обескураживающим фактом того, что в бою с новыми советскими танками пехота вермахта оказалась практически беззащитна, немецкое командование занялось самыми отчаянными импровизациями, вплоть до того, что на передний край для стрельбы прямой наводкой по танкам стали выдвигать 105-мм корпусные пушки и тяжелые 88-мм зенитки. И дело совсем не в том, что "так не положено". И не только в том, что количество таких орудий было совершенно недостаточным для решения задач противотанковой обороны (всего на вооружении всего вермахта, на всех фронтах числилось 760 пушек калибра 105-мм - сравните эту цифру с количеством противотанковых 37-мм и 45-мм пушек в Германии и СССР). Обладая благодаря высокой начальной скорости снаряда огромной теоретической бронепробиваемостью, 105-мм корпусные пушки (равно, как и тяжелые 88-мм зенитки), во всем остальном были абсолютно непригодны для использования в системе ПТО. Вес более 5 тонн, огромные размеры, низкая скорострельность, расчет орудия не защищен от пуль и осколков даже простейшим щитком. Используя такие орудия, пехота вермахта могла, наверное, уничтожить взвод советских танков, на свою беду напоровшихся на замаскированную огневую позицию артиллерии. Об отражении массированной танковой атаки не могло быть и речи - батальон танков Т-34 или КВ (не говоря уже о подразделениях более крупного масштаба) должен был просто "раскатать" по земле тяжелые орудия.
Но почему-то не раскатал. Именно это, именно отсутствие "вполне вразумительных оперативных и стратегических причин" ставит перед исторической наукой задачу поиска других, выходящих за рамки бесконечного спора о миллиметрах брони и километрах межремонтного пробега, причин беспримерной катастрофы лета 41-го года. Мало того, что г-н Исаев не понимает этой проблемы, этой задачи, этого противоречия - он не желает их видеть даже тогда, когда ему их показывают с очень близкого расстояния - как котенку блюдце с молоком. Иногда эта преднамеренная слепота, да еще и в сочетании с заурядным хамством, приобретает совершенно фарсовый характер:
"…На протяжении более чем десятка страниц (стр. 82 - 93) М.Солонин жалуется, что ему не принесли на блюдечке с голубой каемочкой информацию о том, куда делись 6-й и 11-й механизированные корпуса. Его ожидания, оказывается, подло обманули и Г.Гот (подчиненные которому войска в боях под Гродно участия не принимали), и Блюменрит, и Типпельскирх… Непосредственным участником боя с КМГ Болдина под Гродно была 256-я пехотная дивизия. Именно это соединение приняло на себя основной удар советских танков двух механизированных корпусов и благополучно его выдержало благодаря усилению 88-мм зенитками. Но М.Солонин, скорее всего, даже не подозревает о существовании немецкого источника…"
Увы, "румяный критик мой, насмешник толстопузый" (А.С.Пушкин) даже не понимает, о чем пишет (а вовсе не "жалуется") Солонин. "Удар советских танков двух механизированных корпусов", который "благополучно выдержала" 256 пехотная дивизия ( точнее говоря - один из ее пехотных полков с приданными ему частями усиления) - это удар, в котором должны БЫЛИ БЫ принять участие четыре танковые и две моторизованные дивизии 6-го и 11-го мехкорпусов, имевшие на вооружении более 1500 танков, в том числе 470 новейших Т-34 и КВ, около 200 пушечных бронеавтомобилей, 46 тыс. человек личного состава. Кроме того, 23 июня в состав в КМГ Болдина был включен 124-й гаубичный полк РГК (по весу совокупного артиллерийского залпа один такой полк в полтора раза превосходил пехотную дивизию вермахта). Эта махина должна была в течение одного дня раздавить немецкую пехотную дивизию, а после этого обрушить удар страшного танкового "колуна" во фланг и тыл танковой группы Г.Гота (на вооружении которой не было ни одного танка, способного вести бой с Т-34 или КВ ).
Удивления достойно уже само существование мемуаров Гота - ибо после такого удара и неизбежного (в теории) разгрома вверенных ему войск немецкий генерал должен был или погибнуть, или застрелиться. Я не хуже г-на Исаева (да и любого любознательного старшеклассника) знаю, что "войска Г.Гота в боях под Гродно участия не принимали". Это-то понятно. Непонятно, почему им удалось пройти мимо Гродно и даже не заметить, и даже никогда не узнать о том, что на их разгром была отправлена огромная механизированная группировка советских войск. Доблестный обер-лейтенант Пеликан, который, как сообщает нам А.Исаев, "один со своей батареей САУ "Штурмгешюц" вывел из строя 36 танков", несомненно, должен был быть награжден Рыцарским Крестом. Посмертно. Батарея немецких "штурмовых орудий" - это шесть самоходок Stug-40, не имеющих противоснарядного (в указанном выше смысле) бронирования и вооруженных короткоствольным 75-мм орудием (немцы его называли "окурок"). На броне танка КВ "окурок" мог оставить лишь более-менее заметные царапины. Странно, но г-н Исаев не видит ничего удивительного в том, что в составе 6-го мехкорпуса числилось 114 танков КВ, но "в истории 256-й пехотной дивизии можно найти и карту боя, и фотографию поля боя и фото советского танка с вывалившимся из люка механиком-водителем", а вот рассказа о героической гибели батареи Пеликана после первой же встречи с одним-единственным КВ там нет…
"Незнание фактов наблюдается при описании боевых действий на всех участках фронта" - захлебываясь от самовозбуждения, продолжает г-н Исаев. "Сильнейшим механизированным корпусом в Киевском особом военном округе, ставшим с началом войны Юго-Западным фронтом, был 4-й МК А.А.Власова. О действиях этого мехкорпуса в советское время писали мало. Вместо того, чтобы попытаться исследовать его судьбу, М.Солонин предпочел высказать смелую мысль, что он вообще не воевал… Однако "не замеченный" Солониным эффект от действий 4-го механизированного корпуса по странному стечению обстоятельств был замечен в штабе Группы армий Юг. В журнале боевых действий Группы армий за 29 июня 1941 г. можно обнаружить следующую запись: "Перед 17 армией противник продолжал отступать, чему способствовала погода. Наступление преследующих его дивизий, особенно 49 армейского корпуса в районе Лемберг [Львов], сдерживалось контратаками, проводимыми при поддержке тяжелых танков".
Вот так вот. Подло обманул Солонин своих читателей. Скрыл от них важнейшую информацию о том, что наступление "преследующих противника" дивизий 49 армейского корпуса "сдерживалось контратаками" танков 4-го мехкорпуса. "Подгонять факты под заранее выбранный автором исследования тезис есть дурной тон" - кипит от праведного негодования А.Исаев. "Не знать о первом танковом бое Великой Отечественной войны просто стыдно. М.Солонин пишет о форсировании 3-й танковой группой Немана так, как будто этого боя не было… Три дивизии смогли форсировать Неман только после напряженного боя с советской 5-й танковой дивизией. Один из участников боя с немецкой стороны впоследствии писал: "Танковое сражение у Алитуса между нами и танками 5-й танковой дивизией русских было самой тяжелой битвой дивизии за всю войну".Однако М.Солонин не вспоминает о бое у Алитуса, предпочитая ошарашить читателя мини-сенсацией…"
Заветы Штирлица помните? "Самое главное говорят в конце разговора". Я специально отнес обсуждение этих фрагментов "рецензии" Исаева в самый конец данной статьи, так как имел уже неудовольствие убедиться в том, что не только пасквилянт Исаев, но и многие вполне приличные люди сплошь и рядом допускают ту же самую ошибку. Им кажется, что если Солонин где-то не упомянул высказывание участников боевых действий с немецкой стороны, то это сделано специально, с целью скрыть от читателя "неудобные факты". Иные мои критики вполне искренне считают, что фраза "русские сражались до последнего патрона" в воспоминаниях какого-нибудь немецкого солдата или генерала напрочь опрокидывают всю "концепцию Солонина". А потому подлый автор и скрывает от народа эти сокровенные цитаты…
Грустно. Никогда бы раньше не подумал, что столько людей пользуются головой только для еды… Наличие или отсутствие "напряженного боя" вообще, "танковой битвы у Алитуса" - в частности, определяется не цитатами из воспоминаний участников. И концепция Солонина (если это кто-то еще не заметил) в целом построена не на цитировании обрывков из мемуаров. Именно поэтому - вынужден огорчить - опровергнуть эту концепцию удобными для опровергателей цитатами невозможно в принципе. При наличии времени и желания цитаты можно найти любые, на любой вкус и цвет. А.Исаев нашел немца, в памяти которого "танковое сражение у Алитуса было самой тяжелой битвой дивизии за всю войну"? Отлично. С ходу бью даму тузом. Вот вам воспоминания другого немецкого танкиста о том же самом эпизоде войны:
"…С волнением мы ожидали первого боевого контакта с русскими. Но ничего подобного не случилось. Поскольку наш батальон головным не был, можно было предполагать такой контакт только в том случае, если авангард будет остановлен. Мы без происшествий достигли первой цели нашего движения в тот день — аэродрома в Алитусе. Счастливые, мы скинули с себя пропыленную форму и были рады, когда, наконец, нашли воду, чтобы как следует помыться.
— Совсем неплохо здесь воевать, — сказал со смешком командир нашего танка унтер-офицер Делер после того, как в очередной раз вытащил голову из бадьи с водой… " (О. Карриус, "Тигры в грязи", М., "Центрополиграф", 2004 г, стр. 12)
Что из этого следует? Ровным счетом ничего. Каждый солдат написал о том, что он видел и в чем участвовал лично. Перед О.Карриусом не стояла задача исторического исследования. Он не имел тогда, в июне 41-го, не имел и после информации о том, сколько и каких танков, пушек, самолетов и солдат имела Красная Армия в районе Алитуса. Он достаточно откровенно описал свои переживания. Перед боем ("…до сих пор мы слышали настоящие выстрелы только на полигоне. Мы верили в старых вояк, имевших Железные кресты и боевые знаки отличия, а они сохраняли полную невозмутимость. У всех прочих не выдерживал желудок и мочевой пузырь…") и после боя. Счастливое незнание избавило его от размышлений над вопросом о том, почему числившиеся в составе советской 5-й танковой дивизии танки Т-34 и КВ ( всего 87 единиц) не расстреляли легкие танки и танкетки дивизии Карриуса ( 20-я танковая в составе 44 Pz-I, 31 Pz-II, 121 Pz-38(t), 31 Pz-IV), как на учебном полигоне. Повезло парнишке. А вот "немцу" Х.Орлову, на воспоминания которого ссылается А.Исаев, не повезло. Бой у мостов через Неман в районе Алитуса на самом деле был - только участвовала в нем не 5-я танковая дивизия, КАК ДИВИЗИЯ, а некоторые ее разрозненные подразделения. Танковая рота Х.Орлова наткнулась, видимо, на такой очаг сопротивления. Что там произошло конкретно - гадать не стану. Может быть, погиб лучший друг Орлова, может быть, сам он еле успел выбраться из горящего танка. Много чего может случиться на поле боя с человеком, чего потом и вовек не забудешь… Да только к военно-оперативной оценке событий у Алитуса все эти переживания имеют весьма отдаленное отношение.
А что имеет? Что важно и значимо? Важно то, что естественный оборонительный рубеж полноводной реки Неман был потерян в течение одного дня. Важно то, что два стратегически-важных моста через Неман в районе Алитуса были захвачены противником в целости и сохранности. Важно то, что две немецкие танковые дивизии (7-я и 20-я) после боя с 5-й танковой дивизией полностью сохранили свою боеспособность, устремились к Вильнюсу и, пройдя в течение одного дня 80 км (по прямой), утром 24 июня заняли столицу Литвы. Важно то, что уже днем 23 июня советская 5-я танковая дивизия прекратила свое существование, как организованное и боеспособное соединение. Важно то, что на рассвете 24 июня командир 5-й тд полковник Ф.Ф. Федоров вместе с остатками своей дивизии (15 танков, 20 бронемашин и 9 орудий) оказался в районе белорусского города Молодечно, т.е. на расстоянии в 170 ( сто семьдесят ) км по прямой от Алитуса, но при этом другая часть бойцов и командиров дивизии (если верить донесениям штаба Северо-Западного фронта) была обнаружена 26 июня в районе Полоцка (185 км к северо-востоку от Молодечно, 200 км к востоку от Вильнюса). Эти и многие другие факты позволяют сделать достаточно обоснованный вывод о том, что же произошло с 5-й танковой дивизией, и насколько "ожесточенное сопротивление" противнику оказала эта дивизия - дивизия, а не ее отдельные бойцы и подразделения.
Приведя с комичной гордостью фразу из "импортного" источника ("наступление 49-го армейского корпуса в районе Лемберг сдерживалось контратаками, проводимыми при поддержке тяжелых танков") в качестве неопровержимого свидетельства того, что 4-й мехкорпус принял таки участие боевых действиях, г-н Исаев высек самого себя. Причем гораздо больнее, чем пресловутая унтер-офицерская жена. 49-й армейский корпус вермахта - это две горнопехотные дивизии. Применительно к пехоте "горность" означает, главным образом, отсутствие тяжелых орудий и наличие совершенно излишних в районе Лемберга (Львова) навыков и оснащения для действий в горах. Нету в районе Львова никаких "гор", но за неимением лучшего немецкому командованию пришлось бросить под советские танки горных стрелков. 4-й мехкорпус Власова - это три дивизии (две танковые и одна моторизованная), на вооружении которых числилось 979 танков, в том числе - 414 новых Т-34 и КВ, 89 пушечных бронеавтомобилей, 2854 автомобиля и 274 трактора (тягача). По количеству танков 4-й мехкорпус превосходил всю 1-ю Танковую Группы вермахта (единственную во всей полосе Юго-Западного фронта) при абсолютном превосходстве в качестве танков. В первые же дни войны корпусу были приданы два тяжелых артполка РГК (481-й и 485-й). Не существует никаких "вразумительных оперативных и стратегических причин", в силу которых после встречи с такой махиной две горнопехотные дивизии вермахта могли прожить хотя бы два дня. Но они выжили, более того - они успешно наступали и заняли Львов на восьмой день войны. Правда, их победоносное наступление местами "сдерживалось" контратаками отступающих советских войск.
Сдерживать короткими контратаками наступление пехотной дивизии противника - это задача для танкового батальона. Две горно-пехотные дивизии, заставившие перейти к "подвижной обороне" механизированный корпус с тысячей танков - это фантастика. Но г-н Исаев не видит тут ничего удивительного. Мало того, он еще и постарался всыпать себе дополнительную сотенку розг рассказом о том, как "сдерживала" наступление противника одна из дивизий 4-го мехкорпуса. "Соединения корпуса А.А.Власова вели тяжелые бои… Под Немирувым была окружена большая часть 81-й моторизованной дивизии, она потеряла штаб соединения в полном составе, большую часть артиллерии и боевых машин танкового полка". Вы тут что-нибудь понимаете? Я - нет. Комиссар Вашугин (тот самый, застрелившийся в конце июня 1941 г. член Военного Совета Юго-Западного фронта) тоже ничего понять не мог. Еще 17 апреля 1940 г., выступая на Совещании высшего комсостава РККА, посвященном итогам финской войны, Вашугин с удивлением говорил: "Финны окружали наши дивизии небольшими частями. Мне представлялось, что для того, чтобы дивизию окружить, нужно иметь три дивизии..." На вооружении 81-й моторизованной дивизии, кроме всего прочего, было 270 легких танков БТ-7. Как пехота может окружить и уничтожить моторизованную (а фактически - танковую) дивизию? Вы можете себе представить эту картину - 270 беззащитных танков, "окруженных" пехотой?
Общий вывод: пасквиль А.Исаева не имеет ничего общего с научной рецензией на историческое исследование. Знание большого числа фактов, знакомство со множеством документов было использовано г-ном Исаевым не для конструктивной цели освещения событий 1941 года, а для достаточно неуклюжей попытки шельмования автора "идейно-чуждой" ему книги. Садиться за письменный стол со столь низкой целью просто не стоило.
