30.01.12
"Волынская резня" (отрывок из новой книги Тимоти Снайдера)
С чувством глубокого удовлетворения я могу констатировать, что интеллектуальная провокация, выразившаяся в написании и публикации статьи "Наша влада буде страшною", вполне удалась. Тысячи читателей получили напоминание о том, что трагическая и чрезвычайно противоречивая история движения украинских националистов середины 20-го века может и должна стать объектом исследования, а не только "словесной дубиной" в руках функционеров сталинско-брежневского (или бандеровско-ющенковского) агитпропа. В ряд наиболее значимых научных работ, посвященных этой теме, вполне может стать и монументальное исследование "Воссоздание наций" ("The Reconstruction of Nations. Poland, Ukraine, Lithuania, Belarus in 1569-1999"), написанное современным американским историком Тимоти Снайдером (Timothy Snyder).
С любезного разрешения московского издательства "Летний сад", где русский перевод этой книги сейчас готовится к печати, мы публикуем отрывок из главы, посвященной событиям Второй мировой войны в Галичине и Волыни.
********************************************************************************
…. Стоит напомнить, что для Волыни немецкая оккупация летом 1941 года стала вторым тоталитарным режимом за три года. Она сыграла важную роль в формировании характера многих молодых украинцев, но не она открыла для них политическую жизнь. Многие из молодых украинцев, вступивших в 1941 г. в гитлеровские вспомогательные полицейские подразделения (Hilfspolizei) в 1941 г., служили с осени 1939 г. в местной "народной милиции" при советской власти. Там они прошли курс политучебы, на котором польско-украинские разногласия были представлены им как классовая борьба, у которой было национальное решение: депортация представителей образованного класса, которые были преимущественно поляками.
Участие в "окончательном решении еврейского вопроса" с 1941 г. изменило коллаборационистов, превратило украинских парней с Волыни в тот тип людей, которыми они не стали бы при иных обстоятельствах. Украинцы, пошедшие работать в немецкую оккупационную администрацию и вступившие в немецкую полицию в 1941 г., руководились несколькими соображениями: продолжать заниматься тем, что они делали раньше; иметь влияние на судьбу своей страны; присвоить чужое имущество; убивать евреев; повысить свой собственный статус; подготовиться к политическим событиям, которые произойдут позже.
Поскольку украинское государство предстояло создать, тогда как польское государство – лишь восстановить, у украинских националистов была политическая мотивация сотрудничать с немцами и поощрять молодых украинцев идти в созданные немцами органы власти. Однако повседневная практика сотрудничества с немецкими оккупационными властями имела мало общего с этой целью, против которой выступали сами немцы, но имела много общего с убийством евреев, важным элементом фашистской политики. Еще раз напоминаю, что самым большим изменением в волынском обществе было убийство 98,5 процентов волынских евреев. Однако нашей задачей является изучение последствий Холокоста для самих коллаборационистов.
Нацисты обучили украинских полицаев не только как обращаться с оружием, но и как ненавидеть евреев. Молодым украинским новобранцам эсэсовцы внушили антисемитские идеи на их родном языке. Понимая все это, митрополит Шептицкий написал письмо Генриху Гиммлеру с просьбой не использовать украинских полицаев в расстрелах евреев. В ноябре 1942 г. Шептицкий обратился с пасторским обращением «Не убий». Послание Шептицкого, прочитанное с амвона всех греко-католических церквей, было о том, что никакая земная цель не может оправдать убийство. К этому времени несколько тысяч украинцев уже совершили политическое убийство во имя дела, которое было чуждым для них, – во имя "тысячелетнего рейха" Адольфа Гитлера. "Окончательное решение" уже научило их тому, что массовое убийство мирных жителей может быть обеспечено благодаря четкой организации и своевременному наличию мужчин, готовых стрелять в мужчин, женщин и детей.
Хотя концентрационные лагеря смерти, такие как Собибор, находились весьма близко, на Волыни в конце 1941 гг. и в течение всего 1942 г. евреев не отправляли туда на поездах, их выводили в открытое поле и убивали - не газом, а пулями. Деревня за деревней, местечко за местечком, древняя цивилизация была стерта с лица земли. Вспомните волынское местечко Острог, упомянутое ранее как центр разногласий по поводу реформы христианства, возникший на раннем этапе Нового времени. Острог также был историческим центром еврейского образования. Восстание Богдана Хмельницкого, положившее конец восточнославянскому Ренессансу, было описано выпускником Острожской иешивы Натаном Ганновером. Его сочинение «Пучина бездонная» (Йевен метцулах) оказалось жутко пророческим. Острог был одним из первых волынских городков, которого коснулось "окончательное решение". К концу 1941 г., еще до того, как гетто было создано в Остроге, две трети местных евреев были уже убиты.
Когда выжившее еврейское население было заперто в гетто, войска СС с помощью украинских и немецких полицейских провели основные "акции" во второй половине 1942 г. Городские евреи были выведены из своих гетто к ямам, вырытым на расстоянии в несколько километров, где им было приказано снять всю одежду и личные принадлежности и лечь, после чего эсэсовцы расстреливали их автоматными очередями. В обязанности украинских полицаев входило убивать евреев, пытавшихся бежать из гетто, когда начиналась его ликвидация, убийство евреев, пытавшихся бежать на пути к месту казни, а также добивание евреев, выживших после автоматных очередей. "Окончательное решение" в мелких городках и селах задокументировано не так хорошо, однако и здесь украинские полицаи играли большую роль. В общей сложности 12 тыс. украинских полицаев помогало примерно 1,4 тыс. вооруженных немцев в убийстве около 200 тыс. волынских евреев. Хотя их доля в собственно расстрелах невелика, действия украинских полицаев сделали Холокост на Волыни возможным. Они продолжали выполнять свою работу вплоть до декабря 1942 г.
Следующей весной, в марте-апреле 1943 г. практически все украинские полицаи ушли с немецкой службы. Они вступили в партизанские отряды Украинской повстанческой армии (УПА), и одной из главных задач, поставленных перед ними, стала очистка Волыни от польского присутствия. Поляки обычно приписывают успех этой операции УПА изначальной склонности украинцев к жестокости, однако это было скорее результатом их недавно приобретенного опыта. Люди делают то, чему их обучили, и они делают свое дело хорошо, если делают свою работу часто. Украинские партизаны, проводившие массовую ликвидацию поляков в 1943 г., применяли тактику, которой они овладели, будучи коллаборационистами в деле проведения Холокоста в жизнь в 1942 году, а именно: детальное перспективное планирование и отбор объекта для проведения операции; убедительные заверения местного населения перед акцией в том, что нет никакого основания для беспокойства; внезапное окружение поселений, после чего начиналась физическая ликвидация людей.
Украинские боевики научились технологии массового уничтожения у немцев. Вот почему этнические чистки, осуществленные УПА, оказались столь поразительно эффективными, и почему в 1943 г. волынские поляки оказались почти столь беспомощными, как волынские евреи в 1942 г. Одна из причин, почему кампания против поляков началась на Волыни, а не в Галиции, связана как раз с тем, что на Волыни украинские полицаи играли большую роль в деле реализации "окончательного решения". Таким образом между Холокостом евреев и истреблением поляков существует взаимосвязь, поскольку они объясняются наличием на Волыни тысяч украинцев, имевших опыт в деле реализации геноцида.
Но почему украинские националисты решили ликвидировать поляков на Украине? В 1942 г. украинские полицаи получили от немцев приказ убивать евреев. От кого партизаны УПА, которые в основном были теми же самыми людьми, получили в 1943 г. приказ убивать поляков?
ОБЕЗГЛАВЛИВАНИЕ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА
Деморализация и избиение украинской и польской элиты стали, возможно, самой главной причиной польско-украинского конфликта. Первая советская оккупация (1939-1941 гг.) привела к обезглавливанию польского и украинского общества путем депортации и физического уничтожения элиты. Хотя поляков и евреев депортировали и убивали больше, чем украинцев, среди жертв коммунистов оказалось и некоторое количество образованных украинцев.
По меньшей мере, четыреста тысяч польских граждан были арестованы и депортированы с бывших территорий восточной Польши в Казахстан и Сибирь. В первую очередь депортации подлежали государственные чиновники и интеллигенция, в результате чего во многих селениях не осталось авторитетных личностей, которые могли бы играть роль морального ориентира. По приказу Сталина НКВД расстрелял более двадцати тысяч образованных польских граждан, взятых в плен Красной армией в 1939 г., включая почти половину польского офицерского корпуса. Из них от семи до девяти сотен были евреи, что, среди прочего, свидетельствовало о наличии еврейских офицеров в Польской армии. Это преступление ассоциируется с расстрелом в Катынском лесу, но расстрелы проводились и в других местах.
В момент ухода советских войск из Галиции и Волыни в ходе немецкого вторжения в 1941 г. НКВД расстрелял еще несколько тысяч местных поляков, евреев и украинцев. С немецкой стороны, в Генерал-губернаторстве немцы убивали польскую интеллигенцию и предавало заключению подозрительных украинцев. Немецкие репрессии также породили условия для преступлений, требовавших мести: так, к примеру, польские капо убили в Освенциме двух братьев лидера украинских националистов Степана Бендеры. В Хелмском районе поляки уничтожили 394 человека из числа лидеров украинского общества на основании обвинений их в коллаборационизме с Советами. По сообщениям украинских националистов, это привело к национальной мобилизации украиноязычного населения района. После вторжения в Советский Союз в 1941 г. немцы арестовали в Галиции и на Волыни представителей украинской элиты, включая и украинских националистов. Провозглашение ОУН независимости Украины в 1941 г. привело к десяткам арестов. По крайней мере, в одном случае немцы были спровоцированы советскими партизанами на убийство нескольких сотен образованных волынских украинцев.
Ликвидация элиты, особенно после немецкого вторжения в Советский Союз в 1941 г., совпала с милитаризацией украинского и польского гражданского общества. Во время войны носителями власти с обеих сторон стали не политические институты, такие как партии или правительства, но военные организации, такие как партизанские отряды или группы самообороны. Хотя во многих отношения польская Армия Крайова имела весьма впечатляющую организацию, ее командная структура была уязвимой. В июне 1943 г. гестапо арестовало ее командующего генерала Стефана Ровецкого. Другие польские партизанские армии либо находились в весьма опосредованном подчинении Армии Крайовой, но представляли весьма конкретные политические движения (как, например, Крестьянские батальоны), либо выступали против командования Армии Крайовой (как, например, крайне правая организация Народные вооруженные силы). Хотя польское правительство было легитимным и было признано западными союзниками, у него было мало власти на Волыни. Его представители были изумлены участием волынских поляков в немецкой оккупационной администрации и оказались не в состоянии воспрепятствовать вступлению волынских поляков в немецкую полицию.
В украинском случае дела обстояли более радикально. Не было государства, которое могло бы сформировать регулярную, законную армию, и на этой площадке были представлены лишь крайне правые силы. Быстрая и резкая перемена в политическом представительстве украинского гражданского общества сыграла решающую роль в том, в каком направлении развивались события, происшедшие после 1943 г. Как мы видели, в межвоенной Польше ОУН была гораздо слабее, чем демократическое УНДО. Однако после того, как УНДО и другие украинские политические организации самораспустились в ходе войны, ОУН стала единственной украинской политической организацией на Западной Украине.
Весной 1941 г. ОУН раскололась на две части: ОУН-бандеровцы и ОУН-мельниковцы. В мельниковскую группировку ОУН ушли представители старшего поколения и более образованные бойцы. Степан Бандера возглавил группировку представителей молодого поколения, жаждавших нанести решающий удар. В результате схватки между ОУН(м) и ОУН(б) 1940 - 1941 годах, бандеровская ОУН стала ведущей национальной организацией. Затем, после того, как бандеровцы разгромили в братоубийственной войне мельниковцев, немцы обезглавили ОУН(б). Бандера был арестован немцами после того, как его сторонники в ОУН провозгласили (во Львове) независимость Украины; возможно, четыре пятых руководства ОУН(б) были убиты немцами в 1941-42 гг. К 1943 г. самым сильным представителем украинских политических чаяний стало экстремистское крыло террористической организации, построенном по принципу вооруженной заговорщической группировки, которым руководили преимущественно молодые и неопытные люди.
Именно эта изувеченная ОУН-бандеровцы, возглавляемая Николаем Лебедем, а затем Романом Стецько, "очистила" Волынь от польского населения в 1943 г. Однако даже на Волыни в 1943 г. ОУН(б) поначалу была не единственным выражением украинской политической жизни. Существовало две другие украинские партизанские армии: созданная еще в 1941 г. "Украинская повстанческая армия" Тараса Бульбы-Боровца и вооруженные отряды ОУН(м).
Бульба-Боровец, самый опытный партизанский командир, отверг массовые этнические чистки как решение польской проблемы. ОУН(м), как нам известно, находилась в состоянии войны с ОУН(б). Обе эти соперничающие силы были уничтожены бандеровцами в начале 1943 г., а их рядовые бойцы были включены в состав бандеровской УПА. По ходу дела партизанами, лояльными к ОУН(б), были убиты десятки тысяч соотечественников-украинцев - якобы за их связи с Боровцом или мельниковцами. Хотя никто еще не занимался пристально этим вопросом, есть вероятность того, что в 1943 г. УПА убила столько же украинцев, сколько и поляков. В 1943 г. ОУН(б) стала господствующей силой на Волыни, благодаря готовности предавать и устраивать засады на своих украинских соперников, вследствие успешной мобилизации бывших полицаев и привлекательности для молодежи ее радикальных целей.
Лишь одна партизанская группировка намеревалась очистить Волынь от поляков. Это была группировка, выросшая во время мировой войны и обязанная своим успехом особенностям условий военного поражения Польши, геноцида и удара, нанесенного гражданским обществам. Когда в апреле 1943 г. лидер ОУН(б) Николай Лебедь предложил «очистить всю революционную территорию от польского населения», акцию, которая полностью переписывала польско-украинские отношения, ему было всего тридцать три года. Незрелая тактика Лебедя в национальном вопросе, претворенная в жизнь молодыми людьми, чей жизненный опыт был сформирован геноцидом, определила курс событий на Волыни и расчистила путь для польско-украинской войны. Хотя война была выгодна определенным группам и определенным стратегиям, следует отметить, что роковое решение 1943 г. было принято руководителями ОУН(б), и никем иным. Они исходили из вполне конкретной стратегии, разработанной определенными людьми в очень конкретный момент.
УКРАИНСКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ТАКТИКА: ОУН-БАНДЕРОВЦЫ
…Для бандеровцев критически важным моментом, возможно, стала возросшая с февраля 1943 г. активность советских партизан на Волыни. В феврале 1943 г. бандеровцы, стремясь заманить к себе всех, желавших сражаться с немцами, а также заполучить на свою сторону украинских полицаев, которые явно намеревались дезертировать после Сталинграда, приняла решение начать самостоятельные партизанские акции. В марте 1943 г. была создана УПА, задачей которой была борьба с немцами, защита украинцев от Советской власти и очистка Украины от всех поляков. ОУН(б) выступала как против немецко-фашистской, так и против советской оккупации Украины, и пришла к роковому решению о невозможности существования польского меньшинства в украинском государстве. Судя по всему, руководство ОУН(б) надеялось, что Вторая Мировая война, как и Первая, приведет к полному истощению сил Германии и России, и что окончательным врагом Украины станет восстановленная Польша.
ОУН была основана ветеранами западноукраинско-польской войны, ОУН(б) набрала в свои ряды молодых людей, которые в 30-е гг. прошли через польский концентрационный лагерь Береза-Картузская. Оба поколения понимали, что как только у Польши появится возможность, она направит свои войска в Галицию и Волынь. По их мнению, украинцам следовало создать армию и нанести удар во время войны, до того, как возрожденная Польша сможет вновь, как после 1918 г., направить войска и поселенцев из центральной Польши. Волынские украинцы могли принять аналогичные доводы. Волынский крестьянин мог легко видеть в поляке исполненного твердой решимости колонизатора, а в польской собственности – свою самую большую награду.
Польское правительство в изгнании и его подпольная Армия Крайова также считали такого рода исход весьма вероятным и планировали проведение военной операции, которую ожидали украинцы. Они вели военные действия с целью восстановления Польской республики в границах 1939 г., целью, которая рассматривалась польскими солдатами как нечто само собой разумеющееся, и в реализации которой их заверили западные союзники. Польское правительство не считало, что немецкая или советская агрессия могут рассматриваться как законное основание для изменения восточных границ Польши, и полагало, что любой компромисс будет выглядеть как уступка Москве. Независимая Украина была приемлема, но лишь в пределах советской территории.
С польской точки зрения, после того, как Германия и Советский Союз обескровят друг друга, на востоке открылось бы поле для операций польских сил с целью восстановления довоенного статуса, единственного приемлемого положения вещей. Еще в 1941 г. польские командиры объяснили Лондону, что будущее восстание против немцев будет предполагать также и войну против украинцев в Галиции, а также, возможно, и на Волыни, которая по возможности будет проведена в формате быстрой «вооруженной оккупации». Планы Армии Крайовой по подготовке антигерманского вооруженного восстания, как они были сформулированы в 1942 г., предусматривали такую войну. К 1943 г. украинское сотрудничество с фашистской Германией дискредитировало репутацию украинских партизан, и поляки не могли более рассматривать их как союзников. Руководство Армии Крайовой, будучи защитником довоенных границ Польши, не могло предложить украинцам что-либо, представлявшее для них существенный интерес. В 1943 г. Армия Крайова начала создавать свои базы в Галиции (но не на Волыни, где поляков было мало).
Как польская Армия Крайова, так и украинская УПА планировали нанесение быстрых ударов с целью территориальных приобретений в Галиции и на Волыни. Если бы случилась новая польско-украинская война, как в 1918-1919 гг., вопрос о том, кто начал первым, был бы неактуальным. Но опережающие удары против поляков, задуманные ОУН-бандеровцами в начале 1943 г., не были военными операциями, это были этнические чистки. Как мы убедились, еще до войны ОУН приняла тоталитарный вариант "интегрального национализма", согласно которому украинское государство должно было быть этнически однородным, а польские «оккупанты» могли быть разгромлены лишь благодаря полному удалению поляков с украинских земель.
В отличие от мельниковцев, в принципе приверженным тем же самым идеям, бандеровцы считали проведение такой операции возможным и желательным уже в 1943 г. С точки зрения бандеровцев, еврейское население было уничтожено немцами; немцы и русские приходят и уходят, но поляков следовало убрать с «украинских земель» силой. Польские партизаны желали восстановления старого порядка; украинские партизаны опережали их на шаг - они готовили свой новый порядок.
БОЙНЯ
Весной 1943 г. УПА отбили у немцев сельские районы Волыни и установили над ними контроль, начав кампанию убийств и изгнания польского населения. На Волыни поляки были слишком слабы, чтобы думать о нанесении удара первыми. В 1939 г. поляки, в лучшем случае, составляли 16 процентов населения Волыни (около 400 тысяч человек). К 1943 году их численность была сведена, вероятно, к 8 процентам (200 тысяч человек). Они были разбросаны по сельской местности, местная польская элита была сведена на нет советскими депортациями, помимо немцев не было никакой власти, которая могла бы защитить полков, польских партизанских отрядов в этой местности не существовало. Решение бандеровцев использовать УПА против этих поляков не может рассматриваться как что-либо иное, нежели этнические чистка мирного населения.
В течение 1943 г. подразделения УПА и специальные отряды Службы безопасности ОУН убивали поляков как в индивидуальном порядке, так и коллективно в польских поселениях и деревнях, а также тех поляков, которые жили в украинских деревнях. Для нападений на более крупные польские населенные пункты партизаны УПА мобилизовали местное население. Согласно многочисленным, подтверждающим друг друга сообщениям, украинские партизаны и их союзники сжигали дома, стреляли или загоняли внутрь тех, кто пытался бежать, а тех, кого удавалось поймать на улице, убивали серпами и вилами. Костелы, набитые прихожанами, сжигались дотла. Чтобы запугать оставшихся в живых поляков и вынудить их к бегству, партизаны выставляли обезглавленные, распятые, расчлененные или выпотрошенные тела.
В смешанных поселениях силы безопасности УПА предупреждали украинцев, что им следует бежать, а на следующий день убивали всех тех, кто остался. Порой подразделения УПА выдавали себя за советских партизан и организовывали сбор жителей поселения, после чего убивали всех собравшихся. Политика этнических чисток снискала популярность среди УПА, и нашла поддержку среди некоторых украинских крестьян Волыни. УПА предлагала украинцам, проживавшим в деревнях и городках со смешанным населением, материальное вознаграждение за участие в убийстве своих соседей. Однако многие украинцы, рискуя собственной жизнью (а порой и отдавая ее), предупреждали или укрывали поляков.
Большинство нападений партизан УПА, сил безопасности ОУН и украинских крестьян на волынских поляков имели место в марте-апреле, июле-августе и в конце декабря 1943 г. К июлю 1943 г. УПА интегрировала в свои ряды другие партизанские отряды, существовавшие на Волыни, численность которых насчитывала около 20 тысяч человек, и оказалась в состоянии проводить одновременно операции на обширных территориях.
Первое издание газеты УПА, вышедшее в свет в июле, обещало «позорную смерть» все полякам, оставшимся на Украине. УПА была в состоянии осуществить свои угрозы. В течение приблизительно двенадцати часов, с вечера 11 июля 1943 г. до утра 12 июля, УПА совершила нападения на 176 населенных пунктов. Кстати, эти нападения пришлись на день, когда православный мир отмечал праздник святых апостолов Петра и Павла; предыдущая акция стала известна как «Кровавая страстная пятница для поляков», другая же пришлась на Рождество. Поскольку католики римского обряда отмечают Рождество раньше, чем православные, Рождество обычно отделяло поляков от украинцев. В этот день поляки собрались в легко воспламеняющихся деревянных костелах, которые были сожжены дотла. В тех же, кто пытался бежать, стреляли.
В общей сложности, УПА убили в 1943 г. на Волыни от 40 до 60 тыс. мирных поляков. Эти акции 1943 г. стали также небольшим завершающим этапом Холокоста волынских евреев. Дело в том, что некоторые из весьма небольшого числа волынских евреев, которым удалось спастись зимой 1942 г., выжили благодаря польским крестьянам, которые прятали их в сельской местности. Когда УПА уничтожала польские поселения в 1943 г., заодно с поляками погибли те немногие евреи, которым удалось спастись раньше.
КОНЕЦ ПОЛЬСКОЙ ДЕРЕВНИ, 29 АВГУСТА 1943 г.
Одно из поселений, уничтоженных на Волыни, должно символизировать сотни других. Хотя события в одной деревне не могут отразить масштабы убийства, но могут дать более полное представление о методах и этапах лучше, нежели любое обобщение.
До 1943 г. Глубочица (Głęboczyca) Владимирского района Волыни была деревней с приблизительно семью десятками польских дворов. Она была основана в XIX веке, до того, как Польша стала независимым государством, и была польской деревней на территории Российской империи. Как и соседние украинские села, оно не было ни слишком процветающим, ни особенно бедным. Оно зависело от торговли с близлежащими селениями, и ее крестьяне участвовали в украинских кооперативах. Между 1939 и 1941 гг. Глубочица сопротивлялась коллективизации, за что была наказана местными советскими властями.
С лета 1941 г. деревня оказалась под немецким правлением. Как и во времена советской оккупации, украинцы продолжали удерживать власть в своих руках, теперь уже в качестве немецких полицаев и сотрудников администрации. Украинцы составляли списки тех, подлежал отправке в Германию на принудительные работы, отбирая, там, где это возможно, поляков. Таким образом, около половины польских семей Глубочицы потеряли своих трудоспособных мужчин. На поляков также приходилась непропорционально высокая доля в "контингентах" (продовольствии), которые поставлялись немецким властям. Летом 1942 г. немецкая и украинская полиция выявила и убила большинство местных евреев. Евреев вывели как в индивидуальном порядке, так и небольшими группами и убили на небольшом расстоянии, с которого расстрелы были слышны (если и не видны) христианскому населению.
Весной 1943 г. местные украинские полицаи ушли с немецкой службы в леса к УПА. Эти новые украинские партизаны атаковали немецкие гарнизоны и забирали себе трофейное оружие. Теперь УПА контролировала местность. Для поляков особой разницы между правлением УПА и немецкой оккупацией не было, поскольку на местах контроль остался в руках тех же людей, вооруженных тем же оружием.
Поначалу способ поддержания контроля со стороны УПА мало чем отличался от того, что было ранее, если только не стал более тщательным. УПА приняла меры к тому, чтобы поляки были безоружными, составили списки членов семей и провели обыск домов, чтобы убедиться, что никто из поляков не убежал. Были отобраны польские семьи, которым было вменено в обязанности заниматься снабжением солдат УПА; зачастую поляки, доставлявшие все необходимое на базы УПА, были убиты. Молодые поляки, особенно когда речь шла об образованных и талантливых людях, были убиты в индивидуальном порядке; они были, по-видимому, замучены до смерти.
До поляков Глубочицы начали доходить слухи об уничтожении других селений, а ночью они могли видеть вдали огонь горящих сел. Общее настроение односельчан было таковым: эти слухи слишком ужасны, чтобы быть правдой, и даже если это было правдой, то ничего подобного в их селе произойти не могло. В августе 1943 г. они надеялись на то, что им удастся собрать урожай до того, как нужно будет бежать. Помимо обыкновения людей не верить в невероятное и естественной склонности крестьян собрать урожай, были еще три причины для того, чтобы выдавать желаемое за действительное. Во-первых, расстояния были велики, а средства связи примитивны, поэтому люди принимали решения на основании собственного личного опыта. Во-вторых, те немногие поляки из других местечек, кому удалось спастись от массовой бойни, бежали в крупные населённые пункты, которые были больше, чем Глубочица. В третьих, местные украинцы заверили их, что «хорошие поляки», такие как их собеседники, не будут (используя язык времени и места событий) «забиты».
Перед рассветом 29 августа 1943 г. партизаны УПА и украинцы из близлежащих деревень окружили Глубочицу и начали убивать всех ее жителей. Крестьяне, которые уже вышли на работу в поля, были окружены и забиты серпами. Их жены заметили это, но они были убиты либо выстрелами, либо орудиями сельскохозяйственного труда, либо и тем и другим. Это произвело достаточно шума, чтобы предостеречь остальных, но немногим удалось бежать. По крайней мере 185 поляков были убиты. Некоторые были обезглавлены, другие повешены, у третьих была содрана кожа, у кого-то сердца были вырваны из груди, а кто-то был сожжен. Многие были порублены на куски орудиями сельскохозяйственного труда. Некоторые подверглись многим, а другие всем видам этих пыток. Деревня была уничтожена, и сегодня от нее не осталось ни следа.
КОЛЛАБОРАЦИОНИЗМ КАК ФОРМА МЕСТИ
Большинство поляков, которым удалось спастись от террора на Волыни, покинули свои дома. Память о жестокостях, совершенных по отношению их родных и близких, заставила тысячи бежавших использовать первую возможность для того, чтобы отомстить. Иногда получая помощь от Армии Крайовой, иногда – от немцев, поляки создали около сотни аванпостов самообороны. Польской самообороне удалось отразить несколько украинских нападений, а в более крупных селениях, таких как Гута Степанская, ее размеры приобрели серьезные масштаб. В некоторых задокументированных случаях аванпосты польской самообороны служили в качестве баз польского "умиротворения" украинских деревень. Небольшое количество евреев, которые нашли укрытие у поляков в 1942 г. и бежали с ними в 1943 г., приняли участие в самообороне.
Для поляков и даже для евреев небольшие города, которые находились под немецким контролем, были оазисами относительного спокойствия в пустыне смерти этого волынского лета. Немецкая администрация депортировала поляков в Рейх на принудительные работы, что, в сложившихся обстоятельствах, было отнюдь не худшим вариантом. Советские партизаны набирали в таких городках пополнение из молодых поляков (и, возможно, небольшого количества евреев), желавших сражаться с УПА, но не имевших оружия. Возможно, от 5 до 7 тысяч местных поляков сражались в рядах советских партизанских отрядов.
Приступив в начале 1943 г. одновременно к проведению акций против немцев и поляков, УПА, тем самым, подтолкнула их в объятия друг друга. Поляки начали мстить украинцам, записываясь в немецкую полицию. Когда волынские украинцы ушли из немецкой полиции и перешли на сторону УПА, немцы стали набирать на их место поляков. Во время всеобщего истребления поляков от добровольцев не было отбоя. К примеру, беженцам из Глубочицы было тут же предложено пойти работать в полицию. Поляк из колонии Софиевка, расположенной в той же части Волыни, вступил в немецкую полицию со 110 другими добровольцами после бойни 11-12 июля 1943 г. По его словам, «мы пошли на это ради оружия». Около 1200 поляков вступили в этот момент в немецкую полицию; наконец, немцы окончательно запутали ситуацию, вызвав из Генерал-губернаторства батальон польских полицаев. Польские полицаи, местные и из центральной Польши, совершали зверства по отношению к украинцам. Хотя с точки зрения польского правительства в далеком Лондоне эти полицаи были предателями, возмездие, осуществленное поляками в немецких мундирах, было достаточно веским доводом для волынских украинцев, чтобы поверить пропаганде УПА о польских врагах.
…В течение 1943 г. польские отряды самообороны сотрудничали как с советскими партизанами, так и с немецкими войсками в военных действиях против УПА. Однако это было локальным явлением и было вызвано локальными причинами. В общих же чертах, ни польские власти, ни польские вооруженные формирования нельзя рассматривать как силу, сотрудничавшую с немецко-фашистским или советским «империализмом». Польская Армия Крайова воевала с немцами с момента своего создания. Хотя политика западных союзников требовала, чтобы польские вооруженные формирования сотрудничали с Красной Армией, к 1943 году никакого сотрудничества уже не было. Сталин, отнюдь не рвавшийся сотрудничать с лондонским польским правительством, воспользовался обнаружением в апреле 1943 г. массового захоронения польских офицеров в Катыни, расстрелянных НКВД, в качестве предлога для разрыва отношений.
Обвинения со стороны УПА выглядят не лучше, если принять в расчет политику украинских националистов. Что же до истребления, то УПА занималась истреблением поляков на Волыни в 1943 г. используя тысячи партизан, которые помогали немцам истребить евреев в 1942 г. Говоря же о сотрудничестве с немцами, гораздо более удачным примером такого сотрудничества, конечно же, была украинская дивизия ваффен-СС "Галичина", не говоря уже о полном преобладании украинцев в местных административных органах власти: в Галицийском округе Генерал-губернаторства на начало 1944 г. соотношение украинских и польских чиновников составляло 346 к 3. Однако целью заявлений о "сотрудничестве поляков с немецкими оккупантами" была политическая агитация, и следует отделять исторические суждения от опыта людей в конкретный момент и в конкретном месте.
Пропаганда использует силу языка для перехода от частного к общим выводам, а также обыкновение людей верить в утверждения общего порядка, которые совпадают с их личным опытом. Отчасти дьявольская польза этнических чисток заключается в том, что она наклеивает национальные ярлыки на конкретные зверства. Убивая конкретных людей во имя нации, те, кто проводили этнические чистки, не только унижали и приводили в ярость тех, кому удалось спастись, резко повысив среди них уровень национализма, но при этом еще и превращали своих собственных соплеменников в объект мести на национальной почве. Когда месть была совершена, выжившие с обеих сторон рассматривали друг друга как агрессора, а пропагандисты могли представить обе стороны как нацию. То, что началось как нападения небольшого количества людей на определенные населенные пункты, превратилось, благодаря предсказуемым актам мести, националистической риторике и силе языка, в войну народа с народом.
Это не постмодернистский трюк, известный лишь философам, но элементарная политическая истина, к которой регулярно прибегали те, кто проводили этнические чистки в течение всего ХХ века. УПА также прекрасно понимала, насколько плодотворной может быть взаимосвязь между интенсивностью личных страданий, вызванных этническими чистками, и социальными коммуникациями, порожденными их пропагандой. Требования пропаганды трудно было игнорировать там, где советская и немецкая оккупация поочередно сменяли друг друга. Удовлетворение этих требований обеспечило условия для того, чтобы этнические чистки переросли в гражданскую войну.
ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА
Гражданская война между украинцами и поляками началась на Украине. События на Волыни объясняют уровень жестокости польских акций возмездия, которая обеспечила УПА пропагандистским материалом, которым она воспользовалась по мере того, как этнические чистки распространились на юг, на территорию Галиции. На западе, по ту сторону реки Буг, между украинскими и польскими партизанами начались боевые столкновения, в ходе которых стороны не уступали друг другу в невероятной жестокости. В конце 1943 г. обе стороны последовательно уничтожали деревню за деревней в восточной половине Люблинского воеводства в его довоенных границах. Жестокость польских партизан из Крестьянских батальонов была вполне сопоставима с жестокостью УПА.
Свидетельство польского партизана стоит того, чтобы быть процитированным полностью: «Мы ответили на их нападения, которые достигли невыразимого уровня зверства, своей жестокостью. Когда мы занимали украинское селение, мы методично отбирали мужчин призывного возраста и казнили их, зачастую разрешая им отбежать вперед шагов на сорок, а затем стреляя им в спину. Это считалось самым гуманным методом. Другие же из нашего отряда, чьи действия я опишу, вели себя иначе, и их месть была ужасной. Никто и пальцем не пошевелил, чтобы остановить их. Да, я никогда не видел, чтобы кто-то из наших натыкал младенца или маленького ребенка на штык и швырял его в огонь, но я видел обугленные тельца польских детей, убитых таким способом. Если никто из наших этого не сделал, то это было единственное зверство, которое мы не совершали».
Крестьянские батальоны были не единственными, кто занимался убийством украинцев и вел военные действия против УПА. Весной 1944 г. отряды Армии Крайовой начали операцию по установлению контроля над Хелмским районом и в ходе ее проведения сожгли около двадцати украинских деревень. В общей сложности в 1943-44 гг. в Люблинском и Жешувском воеводствах поляки и украинцы убили 5 тысяч мирных жителей.
В Галичине кампания УПА по отчистке «западной Украины» от поляков по настоящему началась в январе 1944 г. В 1943 г. на Волыни тактика УПА, похоже, заключалась в том, чтобы нападать на деревни и убивать их население без предупреждения. В Галичине же в 1944 г. УПА, похоже, давала польским семьям выбор: бегство или смерть. Вот, к примеру, приказ верховного командования УПА своим бойцам, изданный после бойни на Волыни и в ходе чисток в Галиции: «Еще раз напоминаю вам: сначала призвать поляков уйти с их земли и лишь потом приступить к ликвидации, а не наоборот». Столь явная перемена тактики в сочетании с демографическим преимуществом поляков, наличием хорошо подготовленных польских отрядов самообороны, а также мобилизацией подразделений Армии Крайовой и ее отвлекающими маневрами привели к тому, что количество мирных польских жителей, убитых в Галиции, "ограничилось" 25 тысячами.
Однако нападения УПА на мирное население в Галиции были хорошо организованы и отличались жестокостью. Как и на Волыни, отряды УПА зачастую убивали всех жителей деревни, не щадя ни женщин, ни детей. Силы безопасности УПА рыскали по сельской местности, убивая поляков, как семьями, так и в индивидуальном порядке. В ходе волны этнических чисток, которые проводили обе стороны, УПА заявила, что поляки первыми начали бойню. Ссылаясь на то, что местные поляки сотрудничали с немецкими властями на Волыни, а также на то, что польское правительство отдало приказ Армии Крайовой сотрудничать с Красной армией, УПА объявило всех поляков «сталинско-гитлеровскими агентами». Украинской нации, утверждала УПА, был нанесен «удар в спину» польским правительством и польскими агентами Сталина и Гитлера.
Во Львове в марте 1944 г. украинские полицаи проверяли выданные немцами карточки удостоверения личности (Kennakarten) у молодых людей, которые осмеливались выходить на улицу, и расстреливала тех, у кого в карточке было написано, что он поляк. Предполагается, что таким образом они хотели заполучить карточки удостоверения личности, чтобы избежать наказания за сотрудничество с немцами после того, как Красная Армия возьмет Львов. Иными словами, украинцы, лично сотрудничавшие с немцами, хотели заручиться немецкими карточками удостоверения личности, чтобы в будущем выдавать себя за поляков и избежать, таким образом, наказания со стороны советских властей.
Каким бы ни были истинные причины, эти убийства были восприняты как эскалация волны террора в городе, где поляки считали себя в безопасности. Польские партизаны убили 130 мирных жителей украинской национальности в пригородах Львова. В прилегающей сельской местности УПА продолжала свои этнические чистки с тем, чтобы окружить город этнически украинской территорией. УПА также предприняла усилия по установлению контроля над дорогами, ведущими во Львов, чтобы отрезать путь польскому подкреплению, идущему с запада. К июню 1944 г. УПА убивала польских мирных жителей и воевала с польскими партизанами во всех округах Галиции. По мере приближения Красной Армии, польское население было эвакуировано из деревень и небольших городов. В то время, как гигантский советско-германский фронт двигался с востока на запад Украины, Армия Крайова и УПА сражались на своем собственном фронте, который протянулся на сотни километров. Летом 1944 г, когда Красная Армия вошла в Галичину, там бушевало пламя всеобщей и безжалостной польско-украинской гражданской войны…
Перевод Алексея Собченко
