01.02.09

Историки, писатели, журналисты, философы, все, кто пытался понять смысл произошедшей в первой половине 20-го века катастрофы, выявили уже множество различий между Сталиным и Гитлером, между террористическими режимами гитлеровского нацизма и сталинского большевизма.

Отмечено, что Гитлер убивал в основном чужих, а Сталин - в основном своих подданных. Отмечено, что масштаб массовых репрессий в довоенной Германии и СССР просто несопоставим (Сталин истребил на порядок больше людей). Отмечено, что гитлеровские нацисты убивали людей по "национальному принципу", руководствуясь бредовой и преступной идеей превосходства "арийской расы", в то время как сталинские большевики убивали людей как представителей "реакционных классов", руководствуясь лживой и преступной теорией о верховенстве "революционной целесообразности над формальной законностью". Отмечено, что сталинский подход к делу открывал несравненно большие возможности для организации массового террора, так как в условиях отсутствия всякого законного порядка к разряду "представителей реакционных классов" можно было отнести любое количество произвольно выбранных жертв.

Не будем, однако, забывать и о том, что Сталин пристально наблюдал за действиями своего берлинского конкурента и все "ценное" брал на свое вооружение. В частности, Сталин - об этом многие привычно забывают - отнюдь не отказывался и от проведения "этнических чисток", от массовых репрессий по сугубо национальному принципу. Речь идет не только о судьбе так называемых "репрессированных народов" (крымских татар, чеченцев, ингушей, калмыков), которых Сталин обрек

все же в некотором родстве, стало равносильно самоубийству. Из Ленинградской области на принудительное "спецпоселение" выслали многие тысячи карелов, финнов, ингерманландцев. По оценкам современных историков в годы террора в СССР погибло не менее 15-20 тыс. финнов.

Если финны были первыми по хронологическому порядку, то печальное "лидерство" по количеству репрессированных бесспорно принадлежало полякам. К "панской Польше" (по-другому эту страну советская пресса и не называла) Сталин, Ворошилов и компания испытывали особо горячие чувства. Звонкая оплеуха, которую новорожденная польская армия отвесила им в 1920 г. на подступах к Варшаве, и позор бегства Красной Армии за сотни километров к востоку от Вислы, не могли быть забыты.

И в секретных Постановления ЦК, и в газетной пропаганде пресловутые "польские агенты" неизменно присутствуют в качестве первоисточника всякого зла. Так, одно из ключевых в деле организации голодомора 1933 г. Постановление СНК и ЦК ВКП(б) от 22 января 1933 г. (с требованием "запретить всемивозможными средствами массовое передвижение крестьянства Украины и Северного Кавказа в города") начиналось такими словами: "Центральный Комитет и Правительство имеют доказательства того, что массовый исход крестьян организован врагами советской власти, контрреволюционерами и польскими агентами..."

 
Поляки были виноваты всегда и во всем. Польская компартия была объявлена логовом шпионов и диверсантов, проникших в Коминтерн в целях разложения его изнутри. То, что руководство ПКП, находившееся в Москве, было полностью уничтожено в 37-78 г.г., вполне соответствовало общей коминтерновской традиции, но вот факт официального роспуска (!!!) "вредительской" польской компартии был явлением совершенно незаурядным. Польская соцпартия (ППС) была объявлена "социал-фашистской" прислужницей диктатора Пилсудского, помогающей ему в подавлении рабочего движения в Польше и засылающей шпионов в Советскую Россию.

Наконец, в 1937 г. НКВД обнаружило в СССР змеиное гнездо шпионско-диверсионной организации под названием "Польская организация войскова" (ПОВ). Страшно сказать, но ПОВ была создана еще в 1914 году (!!!), по инициативе и под личным руководством Пилсудского в целях организации диверсий в тылу русской армии во время Первой мировой войны. Другими словами, мифическая ПОВ была объявлена даже не антисоветской, а антироссийской организацией, в вину которой вменялось то, что сами "старые большевики-ленинцы" считали своей большой заслугой - разложение русской армии во время "империалистической войны". Рядовые граждане Польши, в начале 20-х годов бежавшие в силу разных причин из Польши в Советский Союз, автоматически переходили в разряд засланных в СССР шпионов. Такое же отношение было и к проживающим в СССР полякам, имеющим родственников в Польше…

В конце концов, чаша терпения руководства ВКП(б)/НКВД переполнилась, и летом 1937 г. началась печально-знаменитая "польская операция". В приказе наркома внутренних дел Ежова № 00485 длинный перечень подлежащих аресту поляков ("…политэмигранты и политобменные из Польши… бывшие члены ППС и других польских политических партий… все оставшиеся в СССР военнопленные польской армии…") заканчивался совершенно уже безразмерной категорией "наиболее активный местный антисоветский и националистический элемент польских районов".

Решение об аресте и зачислении арестованного в одну из двух "категорий" (первая - расстрел, вторая - тюремное заключение на срок от 5 до 10 лет) принимала даже не "тройка", а "двойка" в составе начальника областного или республиканского НКВД и соответствующего прокурора. Затем списки обреченных утверждались на "двойке" в Москве, т.е. после рассмотрения в центральном аппарате НКВД отправлялись на подпись Ежову и Вышинскому. Всего по приказу № 00485 было арестовано 143.810 человек. В ряде случаев списки составляли по телефонной книге, из которой выписывали "польско-звучащие" фамилии. В итоге было осуждено 139.835 человек, в том числе приговорено к расстрелу - 111.091 человек. Сто одиннадцать тысяч расстрелянных. Сто одиннадцать тысяч. Каждый шестой проживавший в СССР поляк.

"Польская операция" 1937 года стала кульминацией, но отнюдь не завершением репрессий. Для Польши и поляков все еще только начиналось. В ночь с 23 на 24 августа 1939 г. в Москве министр иностранных дел Германии Риббентроп и глава правительства СССР Молотов (сам товарищ Сталин, как один из рядовых депутатов Верховного Совета, не мог подписывать межгосударственные соглашения) подписали Секретный дополнительный протокол о "разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе". В нем, в частности, было сказано следующее:

"…2. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского Государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана.

Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского Государства, и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития. Во всяком случае, оба Правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия..."

1 сентября 1939 г. германская армия с трех сторон (с запада из Германии, с севера из Восточной Пруссии, с юга из оккупированной Чехословакии) вторглась в пределы Польши. 17 сентября Советский Союз в одностороннем порядка разорвал Договор о ненападении, заключенный 25 июля 1932 г. между СССР и Польшей, и огромными силами (21 стрелковая и 13 кавалерийских дивизий, 16 танковых и 2 моторизованные бригады, всего 618 тыс. человек и 4733 танка) нанес удар в спину польской армии, остатки которой к тому моменту еще сражались против германского вермахта. В течение недели последние очаги организованного польского сопротивления были подавлены.

28 сентября 1939 г. Риббентроп снова посетил Москву, где был подписан "Договор о дружбе и границе" между гитлеровской Германией и СССР. Один из трех секретных протоколов к Договору фиксировал изменение согласованной 23 августа линии раздела "сфер интересов" (полоса территории между Вислой и Бугом шириной в 100-120 км передавалась из сталинской в гитлеровскую "долю", но при этом Литва исключалась из "сферы интересов" Германии и передавалась Сталину). Вопрос же о "желательности сохранения независимого польского государства" был решен совершенно открыто, с демонстративной наглостью и цинизмом. На первой странице газеты "Правда" красовался текст Договора о дружбе и границе, который начинался следующими словами: "Правительство СССР и Германское правительство после распада бывшего Польского государства рассматривают исключительно как свою задачу восстановить мир и порядок

на этой территории…"

31 октября 1939 г., выступая с трибуны Верховного Совета, товарищ Молотов заявил: "Оказалось достаточно короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем - Красной армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора". Не мог скрыть своего торжества и нарком Ворошилов. В праздничном приказе от 7 ноября 1939 г. было сказано: "Польское государство при первом же серьезном военном столкновении разлетелось, как старая и сгнившая телега. За какие-нибудь 15 дней войны с Германией панская Польша как государство перестала существовать…" После таких, ярких и не оставляющих места для сомнения выступлений, не только в газетах и речах, но даже в совершенно секретных, для публики отнюдь не предназначенных документах командования Красной Армии, Польша называлась исключительно и только "бывшей Польшей" или (на гитлеровский манер) "генерал-губернаторством".

Однако в одном моменте Молотов был не совсем прав. От "бывшей Польши" кое-что осталось. В частности - остались находящиеся на территории СССР в лагерях для военнопленных солдаты и офицеры польской армии. Согласно приказам командования Красной Армии (несомненно, санкционированным на самом высшем уровне) "пленными" необъявленной войны считались все военнослужащие польской армии, независимо от того, оказывали ли они сопротивление Красной Армии и имели ли при себе оружие. В результате в лагерях оказались и мобилизованные, но еще не вооруженные резервисты (а таких было особенно много в тыловых восточных районах Польши), и отставные офицеры, и даже инвалиды прошлых войн без рук и без ног (это не преувеличение!).

После ликвидации "бывшего польского государства" юридический статус этих людей стал совершенно необъяснимым. Они не могли более считаться "военнопленными" (Гаагская конвенция «О законах и обычаях сухопутной войны» от 18 октября 1907 г. предусматривала взаимное и полное освобождение пленных после окончания боевых действий), а отправить их лет на 10 в ГУЛАГ при соблюдении хотя бы минимальных норм "социалистической законности" было невозможно - помещенные в лагеря иностранные граждане не успели еще совершить на территории СССР никаких преступлений. 

Сложная политико-правовая коллизия была разрешена предельно просто. В соответствии с известным (авторство афоризма часто приписывают самому Сталину) правилом: "Есть человек - есть проблема…" Рядовых солдат и унтер-офицеров, уроженцев Восточной Польши, аннексированной Сталиным и переименованной в "западную Белоруссию" и "западную Украину", отпустили по домам. Порядка 43 тыс. уроженцев западной и центральной Польши передали Германии. Офицеров польской армии (в их числе не более 40% составляли кадровые военные, а остальные были призванными по мобилизации учителями, врачами, инженерами), полицейских, пограничников, жандармов, военных и государственных чиновников общим числом 15 тыс. человек передали в распоряжение НКВДдля "оперативно-чекистской работы".

Работа продолжалась почти пять месяцев. За это время "пленных" рассортировали: в Осташковском лагере (Калининская, ныне - Тверская область) сосредоточили порядка 6 тыс. полицейских и чиновников, офицеров распределили примерно в равных количествах в Старобельском (неподалеку от Харькова) и Козельском лагере (последний был создан на территории знаменитой в русском православии Оптиной пустыни). 27 октября 1939 г. Л.Берия утвердил план "агентурно-оперативных мероприятий" в соответствии с которым среди "пленных" выявляли "контрреволюционный элемент", собирали информацию о вооруженных силах "бывшей Польши", вербовали агентуру. К февралю 1940 г. все, что можно, было уже сделано, и "пленные" поляки с точки зрения руководства НКВД окончательно превратились в ненужный, отработанный шлак.

В начале марта Берия подал на имя Сталина докладную записку, в которой предложил расстрелять 14.700 военнопленных польских офицеров и полицейских, так как "все они являются закоренелыми, неисправимыми врагами советской власти… преисполнены ненависти к советскому строю… пытаются продолжать контрреволюционную работу, ведут антисоветскую агитацию… каждый из них только и ждет освобождения, чтобы иметь возможность активно включиться в борьбу против советской власти..."

Предложение Берия нашло полное понимание и превратилось в директивный документ, оформленный постановлением Политбюро ЦК ВКП(б). Тем же Постановлением Политбюро

предписывалось расстрелять "находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11.000 человек членов различных контрреволюционных, шпионских и диверсионных организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков". Национальность обреченных в явном виде не указывалась, но сама цифра (11.000 чел.) явно совпадает с тем фрагментом докладной записки Берия, где было сказано, что в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии содержится 18.632 арестанта, из которых 10.685 составляют поляки.

Первыми расстреляли (в подвале Смоленского обл. Управления НКВД) содержавшихся в лагерях священнослужителей. Затем в течение апреля - начала мая 1940 г. "пленных" группами по 100-250 человек вывезли железнодорожным транспортом из лагерей к месту казни. Узники Осташковского лагеря были расстреляны в помещении внутренней тюрьмы НКВД г. Калинина (Твери) и захоронены в районе села Медное; узники Старобельского лагеря расстреляны во внутренней тюрьме Харьковского областного Управления НКВД и захоронены в районе поселка Пятихатки; заключенных Козельского лагеря расстреляли и захоронили в лесу в районе Козьи Горы (в нескольких километрах от шоссе Смоленск- Орша).

Не надо думать, что "разгрузка лагерей военнопленных" отвлекла на себя все внимание органов НКВД, и они хотя бы на одну минуту снизили темп "глубоких социально-политических преобразований" на аннексированных территориях. Ничего подобного, работа кипела днем и ночью. Знаменитый чекист П.Судоплатов без тени смущения пишет в своих воспоминаниях :

"…Во Львове атмосфера была разительно не похожа на положение дел в советской части Украины. Во Львове процветал западный капиталистический образ жизни, оптовая и розничная торговля находилась в руках частников, которых вскоре предстояло ликвидировать...»

Первая массовая депортация польского населения (одновременно в "западной Белоруссии" и "западной Украине") была проведена 10 февраля 1940 г. В лютый мороз (в Белоруссии в те дни столбик термометра опустился до -37 градусов) людям давалось два часа на сборы, однако из-за нехватки транспорта погрузка в товарные вагоны затянулась на четыре дня. Несколько тысяч детей и стариков умерли от переохлаждения на станциях погрузки и в пути следования. Следующая, самая массовая (26 тыс. семей) операция по внесудебной высылке людей, которым даже поленились вменить в вину совершение какого-нибудь преступления, была проведена 13 апреля 1940 г. Но и она не стала последней. Иногда, надо полагать - в порядке черного юмора, уроженцев Польши, ни сном ни духом не знавших Троцкого, увозили из родных домов на основании Приказа НКВД СССР от 30 июля 1937 г., как "членов семей троцкистов и диверсантов".

Судя по справке, составленной заместителем наркома внутренних дел СССР В.В.Чернышовым, по состоянию на 1 августа 1941 г. численность спецпереселенцев (главным образом - поляков по национальности) составляла 381 тыс. человек. Но это - в августе 41-го. До этого августа надо было еще дожить. По признанию самого Л.Берия, не менее 10 тыс. депортированных погибли в пути от голода, холода и болезней. 

Высылка на "спецпоселение" могла считаться самым мягким видом наказания, которому подвергли тех "счастливчиков", кого органы НКВД признали всего лишь "классово-чуждым элементом". Явных или потенциальных врагов советской власти ждали арест, тюрьма или расстрел. С сентября 1939 по февраль 1941 г.г. в западных областях Украины и Белоруссии органами НКВД / НКГБ было арестовано 92.500 человек. Среди них: 41 тысяча поляков, 23 тысячи евреев, 21 тысяча украинцев, 7,5 тысяч белорусов. Явной дискриминации по национальному признаку, как видим, не было, сажали всех, но все же поляки, составлявшие по версии Молотова всего лишь 12% населения аннексированных территорий (по данным польских демографов - 43%) находятся на первом месте.

Весной 1941 года, в рамках подготовки ТВД предстоящей войны, размах репрессий значительно возрос. К июню 41-го общее число арестованных в западных областях Украины и Белоруссии выросло до 107 тыс. человек. С началом боевых действий органы НКВД/НКГБ приступили к спешной эвакуации тюрем западных областей, в ходе которой было убито (не всегда в форме гуманного расстрела) 10.259 арестованных (как осужденных, так и подследственных). Цифра получена суммированием донесений Тюремного управления НКВД СССР и, вероятно, не охватывает все случаи массовых убийств заключенных (кроме тюремного управления, было еще и управление конвойных войск НКВД, был отдельный от НКВД наркомат НКГБ, и все эти "органы" также умели и любили стрелять). По крайней мере, в документах ОУНа называется цифра в 80 тыс. узников, убитых только на Украине.

   ****************************************************** 

"Кому память, кому слава, кому черная вода - ни приметы, ни следа". Так уж устроен наш несовершенный мир, что про гибель "утомленных солнцем" генералов снимают кино и сочиняют песни, а уничтожение десятков тысяч простых тружеников из трагедии превращается в скучную статистику.

Кто сегодня вспомнит про десятки тысяч поляков, расстрелянных в 1937 году по телефонной книге? Кому интересна судьба польских крестьян, которых выбрасывали вместе с детьми на февральскую стужу 1940 года? Страдания этих людей, горе их близких бесследно растворились в безмерной человеческой трагедии Второй Мировой войны.

И только один из перечисленных выше эпизодов - не самый первый, не самый крупный, даже не самый жестокий по использованному способу лишения людей жизни - превратился в многолетнюю международную проблему, в кровоточащую язву, по сей день отравляющую польско-российские взаимоотношения. Катынь. Простое географическое называние - местность и лес в районе поселка Козьи Горы на Смоленщине - стало паролем беды, и звучит оно сейчас уже как-то зловеще, напоминая про общеславянское слово "кат": мучитель, палач…

История эта в самом кратком пересказе представляет собой следующее. В феврале 1943 г. немецкие оккупационные власти обнаружили место массового захоронения польских офицеров в катынском лесу. Пробежав по всем инстанциям, информация дошла до "министерства правды", до главного пропагандиста гитлеровской Германии доктора Геббельса.

На советских карикатурах военной поры Геббельса изображали в виде уродливой мелкой обезьяны, которая сидит на плече у Гитлера. В последнее время бывшую обезьянку подняли до звания выдающегося и непревзойденного мастера политического пиара. На мой взгляд, истина находится точно посредине. Геббельс знал и любил свое грязное дело, но благодаря тем "подаркам", которые щедро дарил ему Сталин, работа главного пропагандиста рейха не была слишком уж тяжелой.

Первый и главным "подарком" был тот уровень жизни, в который Сталин загнал советских рабочих и колхозников. Геббельс подарок принял: организовывал поездки рабочих делегаций на оккупированную территорию СССР, устраивал бесчисленные фотовыставки, встречи с солдатами Восточного фронта и прочее под общим названием "Большевистский "рай" глазами немецких рабочих".

Когда 30 июня 1941 г. части вермахта вошли во Львов, над которым висел ужасающий смрад 2,5 тысяч разлагающихся трупов убитых в тюрьмах заключенных, Геббельс "отработал" эту ситуацию по полной программе. Во Львов были привезены иностранные журналисты, приглашена комиссия Международного Красного Креста; письма немецких солдат с рассказами о том, что они увидели во львовских тюрьмах, были изданы в Германии отдельным сборником, огромным тиражом, с обязательным указанием точного адреса (и даже телефона, если он был) получателя письма (родителей солдата, его невесты, товарищей по работе и.т.д.). Не знаю и не берусь гадать - проверял ли кто-нибудь эти адреса и телефоны, но на публику такой ход действовал неотразимо.

Одним словом, к 1943 году у Геббельса был уже богатый опыт организации пропагандистских спектаклей на тему: "Зверства большевистских извергов". Катынь, т.е. факт массового расстрела польских офицеров, позволял втянуть в орбиту грандиозной международной провокации польское правительство в эмиграции (оно находилось в то время в Лондоне) и внести таким образом раскол в ряды реально складывающейся антигитлеровской коалиции.

13 апреля 1943 г. германские радиостанции передали в эфир сообщение о том, что в окрестностях Смоленска обнаружены могилы польских офицеров, "убитых ГПУ". 14 апреля польскому Красному Кресту было предложено выделить комиссию экспертов для участия в эксгумации захоронения. Не говоря уже о том, что категорический отказ от "предложения" оккупационных властей был бы равносилен самоубийству, сотрудники Красного Креста не имели морального права отказаться от выполнения своих прямых обязанностей по установлению личности погибших и информированию родственников. Было решено отправить в Катынь группу специалистов, которая получила название "Техническая комиссия польского Красного Креста".

Несмотря на огромное давление со стороны немецких властей, польские специалисты не стали, насколько это было вообще возможно, соучастниками пропагандистской операции Геббельса, а именно: они отказались указать дату смерти во всех выданных свидетельствах (а именно дата 40-го года и могла стать тем решающим аргументом, который был нужен немцам) и не подписали никаких документов, определяющих виновников гибели польских офицеров.

"Техническая комиссия" приняла участие в эксгумации 7 групповых захоронений (восьмая по счету могила была вскрыта лишь частично, т.к. 7 июня 1943 г. из-за наступления летней жары работы были приостановлены). Было обнаружено и извлечено 4.243 трупа, большую часть которых (2.730) удалось идентифицировать по личным документам, справкам (в том числе - о прививках, сделанных в Козельском лагере), письмам, дневникам, медальонам. Судя по площади и глубине восьмой могилы, Комиссия предположила, что в ней могли находиться останки не более двух-трех сотен человек. Сравнивая сегодня эти цифры с численностью заключенных Козельского лагеря (на 29 декабря 1939 г. в нем было 4.543 человек), можно констатировать высокую точность и скрупулезность работы Технической комиссии.

Все обнаруженные на трупах документы и личные вещи были переданы немцам по их требованию (однако две копии подробныхпротоколов и часть вещественных доказательств полякам удалось забрать с собой, сохранена также часть дневников и записок расстрелянных). Как уже было сказано, "Техническая комиссия" отказалась подписывать политические заявления немцев, но составила детальный отчет о проделанной работе, который передала в Варшаве руководству польского Красного Креста. Документ сохранился и в 1989 г. был опубликован. Приведем несколько цитат, важных для понимания дальнейших событий:

"… Немцы обследовали всю территорию очень тщатель­но - им было важно, чтобы объявленное пропагандой чис­ло 12.000 не слишком отличалось от истинного, поэто­му можно предположить, что больше могил обнаружено не будет… Причиной смерти был выстрел, направленный в осно­вание черепа…

Из найденных на трупах документов следует, что убийство имело место в период с конца марта до начала мая 1940 года…"

Завершая тему работы "Технической комиссии", отметим, что до 1989 г., т.е. до времени крушения коммунистического режима в Польше, дожил только один человек, И.Бартошевский (участник Варшавского восстания с первого до последнего его дня). Два члена Комиссии погибли в рядах польского Сопротивления, многие после окончания войны были вынуждены эмигрировать из Польши. Да и самого Бартошевского арестовали ровно через три дня после того, как в Краков вошли советские войска… 

Вернемся теперь к событиям апреля 1943 года. Первой реакцией советского радио было заявление о том, что немцы нашли место археологических раскопок (!!!), скелеты в которых они пытаются выдать за место захоронения расстрелянных польских офицеров. Судя по записям в дневнике Геббельса, он пришел в полный восторг от такого, явно неожиданного даже для него, проявленияидиотизма сталинской пропаганды.

Наконец, в Москве опомнились от первого шока, и в официальном сообщении Совинформбюро было сказано, что польские военнопленные якобы находились к моменту начала войны на дорожно-строительных работах западнее Смоленска, летом 1941 г. попали в руки к немцам и были немцами расстреляны. Эта версия, с небольшими уточнениями, стала в СССР абсолютно обязательной при любом упоминании катынского дела на протяжении полувека.

17 апреля 1943 г. польское правительство в изгнании обратилось к Международному комитету Красного Креста (МККК) с просьбой об отправке делегации под Смоленск для эксгумации трупов из захоронений. В ответ на это обращение МККК выразил согласие принять участие в деле, но лишь при

том условии, что к нему обратятся все заинтересованные стороны, в том числе и СССР. Разумеется, ни участвовать в расследовании обстоятельств расстрела в Катыни, ни увидеть на месте эксгумации авторитетную комиссию МККК, сталинское руководство не хотело. Оно пошло другим путем: 25 апреля 1943 г., в самых разнузданных выражениях обвинив польское правительство в пособничестве "подлой фашистской клевете" (и это при том, что ни одного совместного с немцами заявления по катынскому делу правительство Сикорского не делало, а его обращение в МККК полностью соответствовало всем нормам и традициям международных отношений), Москва заявила о расторжении дипломатических отношений с Польшей.

На этом месте внимательный читатель должен меня перебить - какие "дипломатические отношения" могли быть у Советского Союза с "бывшей Польшей"? Вопрос абсолютно уместный и весьма содержательный, так как ответ на него позволяет многое понять в реакции Сталина на катынское дело.

Между сентябрем 39-го и апрелем 43-го было еще и лето 41-го. Это страшное лето изменило весь политический пейзаж Европы, внесло оно радикальные изменения и в советско-польские отношения. Вечером 22 июня Черчилль заявил о том, что в начавшейся советско-германской войне Великобритания поддержит Советский Союз. 23 июня Сикорский, глава польского правительства в изгнании, выступил с заявлением, в которой призвал правительство СССР к восстановлению отношений и сотрудничеству в борьбе с общим врагом.

Товарищ Сталин в первые дни войны молчал, как рыба, но потом, когда реальный, т.е. катастрофический, характер развивающихся событий стал ему вполне ясен, начал… нет, не просить - требовать (!!!) от стран Запада всесторонней помощи. Да, Черчилль и Рузвельт были обречены на то, чтобы поддерживать Сталина, но летом 41-го они еще могли обуславливать свою поддержку некоторыми минимальными условиями. Одним из таких условий была Польша.

Англия вступила во Вторую Мировую войну, выполняя свои договорные обязательства по защите суверенитета Польши (по крайней мере, такова была официальная формулировка). Польские летчики защищали небо Лондона (четвертой по результативности эскадрильей Истребительного командования Королевских ВВС стала "польская" 303-я), польские моряки вместе с англичанами вели транспортные караваны по смертельно-опасным водам Атлантики, польские солдаты сражались вместе с англичанами в Северной Африке. В такой ситуации Черчилль не мог игнорировать мысли и чувства своих сограждан до такой степени, чтобы открыто помогать государству (СССР), лидеры которого объявили страну с тысячелетней историей "уродливым детищем Версальского договора" (а заодно и аннексировали 52% территории довоенной Польши).

Под давлением своих новообретенных союзников Сталин вынужден был признать "бывшую Польшу" снова существующей и вступить в переговоры с правительством Сикорского.30 июля 1941 г. (подчеркните, пожалуйста, эту дату тремя жирными чертами) советско-польское межправительственное соглашение было подписано. Первый его пункт гласил: "Правительство СССР признает советско-германские договоры 1939 г. касательно территориальных перемен в Польше утратившими силу".

Соглашение предусматривало формирование на советской территории польской армии, которая будет считаться "составляющей частью Вооруженных Сил суверенной Польской Республики, на верность которой будут присягать ее военнослужащие". Специальным протоколом к Соглашению предусматривалось, что "советское правительство предоставляет амнистию всем польским гражданам, содержащимся ныне в заключении на советской территории в качестве ли военнопленных, или на других достаточных основаниях". На основании этого Протокола 12 августа был издан Указ Президиума ВС СССР об амнистии польских граждан, в том числе "всех военнопленных и интернированных военнослужащих польской армии".

Разумеется, ни сводки Совинформбюро, ни послевоенные советские учебники истории не смущали умы советских людей информацией о том, что 30 июля 1941 г. Сталин согласился признать "утратившим силу" свой "освободительный поход", в результате которого восточная половина Польши превратилась в так называемые "западную Украину" и "западную Белоруссию". Однако к апрелю 43-го "минутная слабость", в силу которой летом 41-го Сталин согласился признать свои территориальные приобретения в Польше незаконными, была уже в прошлом, и Москва искали способ развязать себе руки и освободиться от всяких обязательств перед польским правительством. В такой ситуации главным, кто выиграл от развязанной Геббельсом пропагандистской шумихи вокруг захоронений в Катыни, оказался, как ни странно, Сталин, который получил, наконец, долгожданный повод порвать отношения с "буржуазным правительством" Польши.

26 сентября 1943 г. Смоленск был освобожден от немцев. Словосочетание "золотая осень" плохосочетается с разговором об эксгумации массовых захоронений, но, по мнению специалистов, это время года - самое для такого ужасного занятия оптимальное (уже не жарко, уже нет насекомых, еще не очень холодно, осенний ветер и дожди разгоняют трупный смрад). Однако прошел октябрь, ноябрь, декабрь 1943 года, но никто в Советском Союзе про катынское захоронение в явном виде не вспоминал.

Наступил январь 1944 года. Грандиозное наступление Красной Армии на Правобережной Украине (Днепровско-Карпатская стратегическая операция) ценою моря крови советских солдат (270 тыс. убитых, 893 тыс. раненых по данным официальной военной статистики) приближало Сталина к границам довоенной Польши. А это означало, что приближался момент, когда Сталину предстояло окончательно и бесповоротно заявить англо-американским союзникам, что Советский Союз не знает и знать не желает ни "лондонское" правительство Польши, ни географическую карту Европы образца 1 сентября 1939 г. И как-то так получилось, что именно в морозном январе 44-го в Катынский лес прибыла возглавляемаяакадемиком Н.Н.Бурденко "Специальная комиссия по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками военнопленных польских офицеров".

Задача, поставленная перед комиссией (работу которой непосредственно контролировали аж два заместителя наркома внутренних дел - С.Круглов и В.Меркулов), однозначно определялась ее названием. Комиссия приехала на место преступления с готовым выводом о виновности одного из двух возможных преступников. Оставалось только найти какие-нибудь вещественные доказательства "расстрела немецко-фашистскими захватчиками военнопленных польских офицеров". Имея за спиной поддержку двух заместителей Берия, имея возможность найти и принудить к даче нужных показаний любых "свидетелей", комиссия Бурденко могла бы слепить более-менее сносную фальсификацию. Но не смогла.

К работе "Специальной комиссии" не были привлечены ни эксперты нейтральных стран, ни криминалисты стран антигитлеровской коалиции, ни даже представители просоветских польских организаций, из которых в Москве в то время формировали новое, "правильное" правительство Польши. В течение одной недели (с 16 по 23 января) на январском морозе было эксгумировано 925 трупов (правда, затем это число в отчете Комиссии увеличилось до 1380). На этом "основании" был сделан вывод о том, что в Катыни расстреляно 11 тыс. польских офицеров (многократное завышение числа жертв было нужно для того, чтобы объяснить факт исчезновения узников Осташковского и Старобельского лагерей).

В отсутствии каких-либо независимых свидетелей на трупах было даже "обнаружено" девять документов (почтовые отправления, квитанции с датами позже мая 1940 г.). После этого "Специальная комиссия" сочла свою работу законченной и пригласила на место эксгумации иностранных корреспондентов.

Первое же, что бросилось в глаза журналистам, была теплая одежда (шинели, шарфы, перчатки, теплое нательное белье) на трупах людей, якобы захваченных немцами в жарком июле 1941 года (упоминания о небывалой жаре встречаются буквально во всех мемуарах как советских, так и немецких участников июльских боев). На естественный (и легко прогнозируемый!) вопрос о том, почему пленные поляки не разбежались после того, как бесследно разбежались их конвоиры из НКВД, академик Потемкин не нашел ничего умнее, как ответить: "Они как работали, так и остались работать по инерции". Вопрос о том, кто же "по инерции" продолжал кормить 11 тыс. мужчин, якобы занятых дорожно-строительными работами посреди поля боя смоленского сражения, остался не заданным.

Осталось много незаданных вопросов - но шел январь 1944 года, Красная Армия громила ненавистных фашистов, на освобожденной территории СССР были уже обнаружены бесчисленные следы чудовищных злодеяний гитлеровских оккупантов. И ни у одного журналиста не повернулся тогда язык или перо для того, чтобы поставить под сомнение шитые "белыми нитками" выводы комиссии Бурденко…

Вот на этом бы товарищу Сталину стоило остановиться, но два года спустя, в ослеплении своей триумфальной славы Величайшего Полководца, он зачем-то решил поднять вопрос о расстреле в Катыни на Нюрнбергском процессе.

В основу аргументов обвинения были положены "документы" и выводы комиссии Бурденко. Это была большая ошибка. Даже Нюрнбергский процесс, в котором одна из сторон конфликта присвоила себе права одновременно судьи, прокурора и следователя, даже этот странный Трибунал, который, в нарушение всех писаных и неписаных норм правосудия, заранее составлял перечень тем, вопросов, документов, фактов, которые не должны быть обсуждаемы, даже этот "суд победителей" все же очень сильно отличался от советского "народного суда" образца 37-го года. И то, на что закрыли глаза журналисты в январе 44-го, не могли не заметить многоопытные немецкие адвокаты весной 46-го.

Прежде всего оказалось, что указанная в Обвинительном акте цифра жертв расстрела неожиданно и без какого-либо обоснования изменилась с 925 до 11 тыс. человек. Защита привлекла внимания Трибунала к этим странным манипуляциям, потребовала и добилась вызова свидетелей сторон.

В Москве начался большой переполох. 21 марта была собрана на внеочередное заседание Комиссия Вышинского, которой еще в сентябре 1945 г. было поручено руководить ходом Нюрнбергского процесса. К работе по подготовке "свидетелей" и обвинительных материалов привлекались крупнейшие фигуры советских карательных ведомств: Абакумов, Вышинский, Меркулов. Через пять дней после заседания Комиссии прокурор специального уголовного суда в Кракове Р.Мартини, которому еще в декабре 1945 г. было поручено подготовить польских свидетелей и показания для Нюрнберга, был убит в своей квартире.

Следующая смерть произошла в самом Нюрнберге. Молодой прокурор Н.Д.Зоря, помощник главного советского обвинителя, после знакомства с материалами "катынского дела" обратился кначальству с просьбой срочно откомандировать его в Москву для доклада Вышинскому. Прокурор Зоря и раньше проявил себя, как неумеренно честный юрист, способный на нестандартные поступки (в 1939 г. он был разжалован до рядового после того, как выявил во время прокурорской проверки фактыфальсификации дел). До Москвы Н.Д.Зоря не доехал, так как на свой рапорт он получил отказ и на следующий день, 23 мая 1946 г., был найден мертвым. Официальная причина смерти - несчастный случай при чистке личного оружия.

Вопрос о Катыни рассматривался Нюрнбергским трибуналом 1 - 3 июля 1946 г. В ходе допроса свидетелей и экспертов было установлено, что Ф.Аренс, которого советская сторона пыталась представить в качестве командира немецкой части, расстрелявшей польских офицеров, командовал 537-м полком связи и вместе со своими подчиненными появился в районе Катыни значительно позже предполагаемого времени совершения преступления. Никаких аргументов, подтверждающих версию о том, что подразделение немецких связистов занималось массовыми расстрелами, предъявлено не было.

Подготовленный в НКВД "свидетель обвинения" Базилевский (заместитель бургомистра Смоленска во время немецкой оккупации) с трудом прочитал по бумажке свои показания. Из его ответов на вопросы защиты выяснилось, что на месте расстрела он не был и не мог назвать ни одного свидетеля расстрела.

Болгарский врач профессор Марков (участник международной комиссии экспертов, работавшей в Катыни в конце апреля 1943 г.), несмотря на то, что в "освобожденной" Болгарии ему уже пришлось оказаться на скамье подсудимых за свое участие в "подлой фашистской провокации", перед лицом Нюрнбергского трибунала еще раз повторил свой вывод о том, что особенности и скорость протекания трупного распада в массовом захоронении не исследованы наукой в такой степени, которая позволяла бы установить время гибели жертв с требуемой в данном деле точностью. Отвечая на вопросы защиты, Марков подтвердил, что на трупах была теплая одежда…

В конце концов, советскому прокурору Руденко пришлось приложить усилия к тому, чтобы прекратить обсуждение "катынского вопроса". Т.Ступникова, участвовавшая в работе трибунала в скромной роли синхронного переводчика, в своих воспоминаниях пишет:

"…Для меня это был действительно "черный день". Слушать и переводить показания свидетелей мне было несказанно тяжело, и не из-за сложности перевода, а из-за непреодолимого чувства стыда за мое единственное многострадальное Отечество, которое не без основания можно было подозревать в совершении тягчайшего преступления… Тяжело было, бесспорно, всем советским. И судьям, внезапно утратившим свою самоуверенную окаменелость, и обвинителям, которым суждено было на примере Катыни еще раз убедиться, что Нюрнбергский трибунал — это не суд в СССР…"

       
Нюрнбергский трибунал в своем приговоре не вменил в вину немцам расстрел польских военнопленных в Катыни. Это решение советским обвинением не оспаривалось, протест (в отличие от многих других ситуаций) не вносился. Что, впрочем, не помешало Большой Советской энциклопедии в статье "Катынский расстрел" без зазрения совести (если только использование этого слова здесь вообще уместно) сообщить читателям о том, что "по подсчету судебно-медицинских экспертов общее количество трупов достигало 11 тысяч", и "Международный военный трибунал в Нюрнберге признал главных военных преступников виновными в проведении политики истребления польского народа и, в частности,

в расстреле польских военнопленных в Катынском лесу".

       
На этом история преступления в Катыни заканчивается, и начинается другая, не менее драматичная, история полувековой лжи, тяжелой и неравной на первых порах борьбы за восстановление истины. Можно и нужно описать, как с началом горбачевской перестройки новое руководство КПСС отчаянно маневрировало, пытаясь приоткрыть частицу правды, сохраняя при этом неприкосновенность палачей, как шило неудержимо рвалось из мешка, к каким нелепым и неприличным уловкам пытались прибегнуть защитники старых пропагандистских мифов…

Но объем этой главы не беспределен, поэтому перейдем сразу же к финальному акту исторической драмы, к подписанному 2 августа 1993 г. Заключению Комиссии экспертов Главной военной прокуратуры Российской Федерации по уголовному делу № 159. Несколько десятков страниц, на которых сухим языком протокола раскрывается тайна преступления и не менее преступных попыток скрыть правду о его истинных виновниках:

"…Якобы использованные комиссией Н.Н.Бурденко документы, равно как и результаты патолого-анатомических исследований, никогда не были описаны, опубликованы и не представлены… Неотправленная почтовая открытка ротмистра С.Кучинского с датой 20 июня 1941 г. является явной подделкой. Станислав Кучинский не содержался в Козельском лагере, а из Старобельского лагеря выбыл в декабре 1939 г…
Не выдержало проверки материалами Управления по делам военнопленных выдвинутое утверждение о содержании военнопленных в трех лагерях особого назначения № 1-ОН, № 2-ОН и № 3-ОН, как и показания свидетеля "майора Ветошникова", якобы начальника одного из лагерей. Как следует из справок МБ РФ, таких лагерей в 1940 г. и последующих годах не существовало. Так называемый майор Ветошников службу в системе госбезопасности не проходил и является вымышленной фигурой…

Датировка захоронений летом - осенью 1941 г. не получила обоснованного подтверждения. Даже до обнаружения корпуса документов НКВД, убедительные доказательства даты (весна 1940 г.) содержались в многочисленных обнаруженных на трупах документах (газетах, дневниках и др.) с последним обозначением март - май 1940 г. Это подтверждается двумя сохранившимися копиями протоколов с описанием вещественных доказательств, хранящимися в Кракове…

      
Записка Л.П.Берии в ЦК ВКП(б) И.В.Сталину содержала проект постановления Политбюро, который был автоматически превращен в постановление с датой 5 марта 1940 г., внесенное в протокол как "Вопрос НКВД СССР" под номером 144. На записке были собственноручные (подтвержденные графологической экспертизой) визы Сталина, Ворошилова, Молотова и Микояна и пометка "т. Калинин — за, т. Каганович — за". Подлинность записки и постановления Политбюро от 5 марта 1940 г. была подтверждена почерковедческой и криминалистической экспертизами...

      
Согласно записке за подписью председателя КГБ А.Н.Шелепина от 3 марта 1959 г. всего было расстреляно 21.857 человек "лиц бывшей буржуазной Польши", в том числе в Катынском лесу (военнопленных из Козельского лагеря) — 4.421 человек, из Старобельского лагеря — 3.820 человек, из Осташковского лагеря — 6.311 человек. 7.305 человек были расстреляны в "лагерях и тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии". Допрошенный в качестве свидетеля А.Н.Шелепин подтвердил подлинность записки и фактов, изложенных в ней.

        
П.К.Сопруненко, допрошенный в качестве свидетеля с применением видеозаписи, подтвердил, что он был лично ознакомлен с постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) о расстреле польских военнопленных. Претворяя это решение в жизнь, он руководил всей отправкой польских военнопленных в распоряжение УНКВД Харьковской, Смоленской и Калининской областей. Расстрелянных захоронили на территории дачных участков УНКВД указанных областей.

Аналогичные показания дал бывший начальник УНКВД по Калининской области Д.С.Токарев… Свидетель М.В.Сыромятников, служивший старшим по корпусу внутренней тюрьмы УНКВД Харьковской области, показал, что в мае 1940 г. в тюрьму привезли большое количество польских военнопленных, которых расстреливали по ночам, а затем вывозили хоронить в район дач УНКВД… Аналогичные показания о расстрелах весной 1940 г. польских военнопленных дали свидетели И.И.Титков, И.Ноздрев, П.Ф.Климов, И.И.Дворниченко и другие.

      
Проведенными в 1991 г. эксгумациями на территориях дачных поселков УКГБ по Калининской (ныне Тверской) области (Медное), Харьковской области (д. Пятихатки) и Смоленской области (Катынский лес) подтверждается, что там имеются массовые захоронения польских военнопленных, убитых выстрелом в затылок… Установлена прямая закономерная связь между списками-предписаниями на отправку военнопленных в УНКВД Смоленской области и тем, в каком порядке трупы лежали в катынских могилах весной 1943 г. Совпадение обоих списков говорит о достоверности идентификационного списка от 1943 г. (составленного Технической комиссией польского Красного Креста - М.С.), который может рассматриваться как доказательственный документ...

      
Материал уголовного дела неопровержимо доказывает противоправный факт умерщвления путем расстрела в апреле—мае 1940 г. 14.522 польских военнопленных из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей НКВД, а также 7305 поляков — заключенных из тюрем и лагерей Западной Белоруссии и Западной Украины сотрудниками НКВД по постановлению Политбюро ЦК ВКП(б)..."

       
Итак, правда восторжествовала. 13 апреля 1990 г. президент СССР М.Горбачев передал президенту Польши В.Ярузельскому две папки со списками пленных, вывезенных из Козельска и Осташкова, а также список пленных Старобельска. В тот же день агентство ТАСС сообщило, что ответственность за преступление несет НКВД.

14 октября 1992 г. главный архивист России Р.Пихоя по поручению президента России Б.Ельцина передал в Варшаве президенту Польши копии документов Политбюро ЦК ВКП(б) с решением о расстреле польских военнопленных. На месте расстрела (в Катынском лесу и в Медном) сооружены мемориальные комплексы, на открытии которых присутствовали первые лица России и Польши. Имена жертв сталинского террора увековечены в граните и бронзе. Изданы многотомные сборники документов, подробно описывающие все стороны "катынского дела".

                Правда восторжествовала. Но не надолго.

Торжество правды и не могло быть долгим и прочным, ибо это была какая-то странная, полоумная правда. Чудовищное по жестокости и масштабу преступление есть, а даже самого минимального наказания виновных - нет. Разумеется, это относится не только к "катынскому делу", представляющему

собой лишь малую толику злодеяний сталинского режима. Допрошенные "в качестве свидетелей" палачи и вертухаи тихо-мирно разошлись по домам (большую часть доживших до начала 90-х преступников из НКВД/НКГБ вообще никто не допрашивал - даже в качестве свидетелей).

Эти преступники нарушили все заповеди - божеские и человеческие. Убивали, пытали, насиловали. Число их жертв не поддается точному исчислению. Только в 1937-1938 г.г. было расстреляно 680 тыс. человек, да еще во время "следствия" в тюрьмах и лагерях за те два года умерло 115 тыс. человек. И разве же в 1937 году начался государственный террор против собственного народа? А чудовищно жестокое подавление крестьянских восстаний в 1919 - 1921 г.г., а раскулачивание, голодомор, ледяной ад ГУЛАГа, этнические чистки 30-40 годов… И никому - ни конкретным людям, ни преступным организациям - ничего за это не было.

        
Как же могли отреагировать уцелевшие палачи, их физические и гораздо более многочисленные духовные наследники, на широкую публикацию правды о совершенных преступлениях? Двояко. Оба возможных варианта известны сегодня на конкретных примерах.

        
Гитлеровским палачам и их наследникам объяснили, что убивать, пытать и насиловать нехорошо. Объясняли, главным образом, не яркими публицистическими статьями в газетах, а делом. Только в американской зоне оккупации Германии 13 миллионов (!!!) немцев заполнили анкету из 131 вопроса касательно их соучастия в преступлениях гитлеровского режима. По результатам этого "анкетирования" американцы подвергли судебному преследованию почти миллион (!!!) человек, из числа которых более 600 тысяч понесли наказания - главным образом в виде запрета на государственную службу.

Однако столь мягким наказанием отделались далеко не все. Всего по приговорам военных трибуналов было казнено 480 фашистов, более 10 тыс. военных преступников отправились в тюрьмы и трудовые лагеря. Вот на этой здоровой почве и выросли два поколения немцев, которые подняли Германию из руин, превратили ее в процветающую демократическую страну, и при этом все каются, каются и каются, все ищут, ищут и ищут - перед кем бы им еще искупить свою вину.

        
В нашей стране духовные наследники ненаказанных и нераскаявшихся палачей повели себя совсем по другому. По первоначалу они ограничивались глухим брюзжанием на тему: "Не надо рисовать одной черной краской героический, хотя и непростой, период нашей истории". Потом осмелели, и вот уже со страниц так называемых "патриотических" газет понесся глумливый визг о том, что "дерьмократы врут про миллионы жертв", а всего-то было расстреляно каких-то 700 тысяч человек. К 2007 году они раздухарились до того, что выпускают в свет сборник статей под общим названием "Нам не за что каяться!". Вот так вот. Знай "наших"!

       
Вернемся, однако, к катынской, а точнее говоря - к новой, "анти-катынской" теме. Началась "анти-катынская" кампания, конечно же, не с прямого отрицания слишком очевидных, признанных президентами СССР и России, фактов, а со злобного шипения в стиле "у тебя самой муж пьяница".

Всякое упоминание о Катыни стало сопровождаться рассказом о "десятках тысяч красноармейцев, погибших в польском плену в 1920-1921 г.г.". Цифры непрерывно росли: 20.000, 40.000, 60.000... Наконец, 26 апреля 2000 г. в известной своей независимостью "Независимой газете" появляется заметка политического обозревателя Ксении Фокиной под названием "80 лет советско-польской войны". Именно так - не "80 лет со дня начала", а "80 лет войны". Оказывается, "масштабное наступление польских войск привело к захвату 130 тысяч (по самым скромным оценкам) российских пленных, около 80 тыс. из которых погибли затем в лагерях Юзефа Пилсудского…
В 50-80 годы СССР стремился не привлекать внимания общественности двух дружественных социалистических стран к негативным моментам истории советско-польских отношений, в том числе к жертвам войны 1919-1920 гг. Долгое время этот вопрос вообще запрещалось освещать в прессе… Тем временем Польша никогда не забывала о расстреле офицеров Речи Посполитой под Катынью…"

        
Не знаю, как Вам, а мне как-то даже неудобно предлагать барышне Ксюше читать Статистический сборник под названием "Гриф секретности снят. Потери Вооруженных Сил СССР". Женское ли это дело? "Не дай мне Бог сойтись на бале иль при разъезде на крыльце с семинаристом в желтой шали иль с академиком в чепце…"

Правда, политический обозреватель любого пола и возраста обязан понимать, что никакое преступление в прошлом не может служить оправданием следующего преступления; обязан знать, что "старый спор славян" России и Польши имеет, к несчастию, многовековую кровавую историю, которую невозможно ни понять, ни завершить, занимаясь спекулятивными рассуждениями о том, "кто первый начал". Но мы не будем заниматься морализированием, а просто снимем с полки "Гриф секретности снят" (повторяюсь еще раз - подготовленный официальными военными историками Генштаба РФ) и посмотрим - что там сказано о потерях Красной Армии в советско-польской войне 1920 года.

       
Таблица 8 (стр.28-29) "Потери личного состава фронтов за 1920 г." Пропало без вести, попало в плен:

53.805 человек на Западном фронте
и 41.075 человек на Юго-Западном фронте.
Итак, не "130 тысяч по самым скромным оценкам", а 95 тысяч по самым максимальным оценкам (не всякий "пропавший без вести" оказался в плену у противника - бывают еще дезертиры и неучтенные в донесениях штабов убитые и раненые).

Как сложилась судьба этих пленных "в лагерях Пилсудского"? Открываем стр. 34, читаем:

"По сведениям Мобуправления Штаба РККА, на 21.11.1921 г. из Польши было возвращено 75.699 чел. военнопленных и из Германии - 40.986 чел. интернированных, а всего - 116.685 военнослужащих РККА".

Чтобы не возникало никаких сомнений в том, что возвращение интернированных красноармейцев из Германии непосредственно связано с советско-польской войной, далее идет пояснение:

"Интернированной оказалась часть войск Западного фронта… В августе 1920 г. при отступлении из района Вислы они не смогли пробиться на восток и вынуждены были отойти на территорию Восточной Пруссии, где были германскими властями интернированы".

 
Итак, количество благополучно вернувшихся на Родину красноармейцев оказалось больше числа пропавших без вести и пленных? Разумеется, чудес не бывает. Просто в реальных условиях гражданской войны в деле учета личного состава царил полный хаос. Да и личный состав не слишком поддавался учету и контролю. Двумя абзацами выше, на той же стр. 34 дано такое уточнение: "На Западном фронте военнослужащие старших возрастов из-за нежелания воевать добровольно сдавались в плен. На Юго-Западном фронте в ряде соединений "уроженцы Дона и Кубани, все без исключения, добровольно перешли на сторону противника". После этих слов - ссылка на архивные фонды РГВА. О каком точном учете численности войск может идти речь в армии, которая толпами переходит на сторону противника?

При всем при этом, пленные красноармейцы "в лагерях Пилсудского" гибли, гибли многими тысячами. Исследования польских историков позволяют оценить общее количество умерших в лагерях в 8-12 тыс. человек. И это, должен Вам сказать, мало. Причем "мало" не только в сравнении с фантастическим сочинением Ксюши Фокиной. Мало по сравнению с исходным числом пленных и состоянием, в котором они были взяты в плен.

        
Давным-давно, когда про слово "Катынь" никто и не слыхивал, написал Н.Островский автобиографическую книгу. "Как закалялась сталь" называется. И есть там такая строка (она мне почему-то врезалась в память еще в школьные годы): "Страшнее польских пулеметов сыпной тиф косил ряды армии". И когда "Гриф секретности снят" оказался в моих руках, я решил проверить - насколько фраза писателя соответствует действительности.

Возвращаемся на стр. 28 к Таблице 8. Западный фронт: убито

6.989 человек, заболело 33.171. Юго-Западный фронт: убито 10.653, заболело - 23.234. Опять же надо учесть, что Таблица 8 фиксирует не общее количество заболевших, а только тех, кто выбыл из строя по причине болезни. По данным главного военно-санитарного управления Красной Армии в 1920 г. сыпным и возвратным тифом переболело 1.299.859 военнослужащих. 13% от заболевших тифом умерли. Умерли в лечебных учреждениях, а не в "лагерях смерти"; умерли не потому, что их хотели замучить, а потому что в условиях разрухи, голода и нехватки медикаментов их не смогли спасти.

       
Если порядка 80-90% красноармейцев, оказавшихся летом 1920 г. в польском плену, все же остались в живых, то это свидетельствует именно о том, что польские лагеря не были лагерями уничтожения. Для самых горячих "патриотов" спешу зачитать вслух стр. 390, 16 строка сверху: "После войны из Советского Союза возвратилось на родину 1.939 тыс. человек, а 451 тыс. немецких солдат и офицеров умерло в плену". Надеюсь, господа, вы не станете утверждать, что советские лагеря для немецких военнопленных были "лагерями смерти, в которых происходило массовое и сознательное уничтожение беззащитных людей"?

Что же касается гибели без малого полумиллиона немецких пленных, то эта трагедия имеет достаточно ясное объяснение. Мало того, что лагерь для военнопленных - это не санаторий; люди, попадающие в этот лагерь, попадают в него не из санатория. В лучшем случае, пленный голоден, изможден, измучен страхом и отчаянием. Часто он к тому же болен или ранен. Вот почему все 100% пленных в лагерях не выживают. Ни польская армия в 20-м году, ни Красная Армия в 43-45 г.г. не могла (да и не собиралась) отобрать стакан молока и моток бинта у своих раненых и отдать их пленным солдатам противника. Такова страшная правда войны, на которой пора бы уже прекратить спекулировать.

        
Попытки поставить знак равенства между неизбежными в условиях анархии гражданской войны случаями жестокого обращения и самочинных расправ с пленными (каковые случаи в 1920 году имели место по обе стороны фронта!) и хладнокровным уничтожением 14,5 тыс. польских офицеров, осуществленным в мирное время, по решению высшего органа беззаконной партийной власти, были лишь первым шагом на пути к полному отрицанию ответственности руководства ВКП(б)/НКВД за трагедию в Катыни. Постольку, поскольку первый шаг был оценен, как всего лишьпроявление похвального "плюрализма мнений", за ним неотвратимо последовали следующие шаги.

       
15 апреля 2006 г. в газете появляется статья. Автор - В.Черепахин, публицист. В этой статье все было

превосходно - и содержание, и название: "Катынская драма в "театре абсурда". Театр абсурда. Точнее и лучше ТАКОЕ не назовешь:

"…Сейчас в Польше в который раз начинает раскручиваться тема "вины Москвы" в катынской трагедии, разыгравшейся будто бы (здесь и далее подчеркнуто мной - М.С.) осенью 1940 года, когда, как считают некоторые историки и исследователи, советским НКВД были расстреляны около

12 тысяч польских офицеров, плененных Красной Армией в сентябре 1939 года…
Требования польской стороны подогреваются категоричным и эмоциональным признанием в 1990 году Михаилом Горбачевым, а несколько позже – и Борисом Ельциным, вины своей страны в катынской драме. Однако, как отмечают фундаментальные исследователи этого вопроса, в частности Юрий Мухин, жест этот был сделан на волне перестроечной эйфории без достаточных на то оснований.
 Многие европейские историки убеждены, что безапелляционная и односторонняя интерпретация поляками этой страницы войны не имеет веского обоснования… Прибывшая после изгнания гитлеровцев комиссия во главе с академиком Н.Н. Бурденко установила… Веские доказательства вины фашистов в организации и осуществлении массовой казни поляков были представлены советским обвинением Международному трибуналу в Нюрнберге…"

        
Ай, молодца! "Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?" Бог с ним, с тысячелетием - какая смелость явлена миру публицистом Черепахиным! Это же надо - назвать "безапелляционной и односторонней интерпретацией" позицию, закрепленную в решениях президентов двух стран! Такая бескомпромиссная решимость охватывает нашу "патриотическую" общественность в одном единственном случае - когда она уже совершенно уверена в своей полной безнаказанности.

Кстати, что за газета решилась опубликовать статью, в которой признанная на высшем государственном уровне вина разоблаченного преступника называется "мнением некоторых историков"? Газета называется красиво: "Красная Звезда". Да-да, та самая, главный печатный орган Министерства обороны РФ. Не просто официальная, а супер-официальная газета, печатный орган ведомства, которому доверены "красная" и все прочие кнопки, после нажатия которых следующую газету на Земле напечатают миллиона через два лет.

Газета Министерства обороны, в отличие от какого-нибудь доморощенного "Мухосранск-Daily", не имеет права прятаться за стыдливые оговорки, типа "мнение редакции может не совпадать с мнением авторов…" Так она и не прячется! Сразу после статьи Черепахина идет комментарий "От редакции". Его стоит процитировать от первого и почти до последнего слова:

"Главная военная прокуратура России отказалась признавать жертвами политических репрессий поляков, расстрелянных 65 лет назад в Катыни... Свое решение военная прокуратура объясняет тем, что нет доказательств того, что поляки, погибшие в Катыни, были осуждены в соответствии с советским Уголовным кодексом, и поэтому их невозможно признать жертвами политических репрессий.
Очевидно, на этом и стоит поставить в данной истории точку: юристы, как известно, руководствуются не эмоциями, а законом. Ведь все мы - и в России, и в Польше - очень долго говорили о необходимости создания правового государства и о верховенстве закона. Так будем же следовать тем правилам, за соблюдение которых столько боролись…"

       
Нет, точку на этом поставить нельзя. По всей логике здесь должна стоять запятая. Столь циничноеглумление над памятью о жертвах беззакония имеет практический смысл лишь в качестве предпоследнего шага на пути к полному отрицанию того, что "поляки, погибшие в Катыни", погибли не сами собой, а были расстреляны по приказу руководства ВКП(б)/НКВД.

И не в том дело, что отнюдь не редколлегия "Красной Звезды" долго и больно боролась за создание правового государства и верховенство закона - само рассуждение о том, что жертвами политических репрессий не могут считаться те, кого замучили безо всякого Уголовного кодекса, противоречит как самым минимальным понятиям о совести и приличии, так и Закону. Закон этот хорошо бы знать тем, кто, оказывается, "столько боролся…"

Принятый 18 октября 1991 г. Закон "О реабилитации жертв политических репрессий" прямо относит к разряду жертв тех, кто был подвергнут репрессиям "по решению внесудебных органов: коллегий, комиссий, Особых совещаний, "двоек", "троек" и других подобных органов". Польских военнопленных обрекли на смерть (слово "приговорили" здесь будет не уместно, так как никакого суда с Уголовным кодексом не было и в помине) именно и только по политическим мотивам ("все они являются закоренелыми, неисправимыми врагами советской власти"), поэтому их право считаться жертвами политических репрессий основано и на букве, и на смысле "Закона о реабилитации".

        
Пока мемориалы в Катыни, Медном и Старобельске еще не снесены бульдозером, а портреты "фундаментального исследователя" Мухина еще не украсили в обязательном порядке школьные кабинеты, нам остается воспользоваться предоставленной отсрочкой и познакомиться с "исследователем" и его творениями поближе. Кто этот мощный старик?

Юрий Игнатьевич Мухин еще совсем не стар (родился он 22 марта 1949 г.), а мощь его писательской плодовитости не может не изумлять. В течение трех лет (с 2004 по 2006 включительно) вышло в свет 17 написанных (или подписанных?) им книг общим объемом в 5822 страницы. Заранее извиняюсь, если я не смог обнаружить и зафиксировать все творения Ю.Т.Мухина. Вот названия некоторых его книг: "Тайны еврейских расистов", "За что убит Сталин?", "Антиаполлон. Лунная афера США", "Евреям о расизме", "Продажная девка генетика", "Убийцы Сталина"…

Как видим, круг научных интересов писателячрезвычайно широк - от глубин Космоса до мрачной бездны всемирного жидо-масонского заговора. Ничего из вышеперечисленного я не читал, да и редкий читатель сможет донести эти книги до середины Днепра. В данном случае меня интересуют две книги г-на Мухина, изданные, соответственно, в 1995 и 2003 годах. Первая называлась относительно скромно: "Катынский детектив". Название второй уже вполне соответствовало "ветру перемен", бушующему над "встающей с колен" Россией начала 21-го века: "Антироссийская подлость. Расследование фальсификации катынского дела". В 2005 г. "подлость" переиздали вторым тиражом. Именно эти книги публицист Черепахин в паре с редакцией "Красной Звезды" представляет публике в качестве "фундаментальных исследований", после которых про "вину Москвы" можно писать и говорить только в кавычках.

        
Пишет Юрий Игнатьевич очень эмоционально - куда уж до него "некоторым историкам", которые на волне "перестроечной эйфории" что-то лепетали о преступлениях НКВД. Научные аргументы Мухина сыплются один за другим: "Подонки из Академии наук", "придурки прессы", "тупая мразь", "пятнистый кретин", "поросячьи визги польских шляхетских уродов", "катынское дело затеяно сегодня именно для того, чтобы Польша снова стала алчной европейской проституткой с глупой надеждой на то, что если она кому-то подставится, так ей за это что-то обломится…"

И это еще скромно. Неопровержимым доказательством того, что показания бывшего начальника Калининского УНКВД Токарева не следует принимать во внимание, служит у г-на Мухина следующий пассаж: "В конце жизни 89-летний генерал-майор КГБД.С.Токарев сунул свой жилистый в рот и прокурорам, и Крючкову…" Стоит ли после этого удивляться тому, что не только редакция "Красной Звезды", но и гораздо более широкие круги так называемой "патриотической" общественности восторженно славят "фундаментальные исследования катынского вопроса", выполненные товарищем Мухиным?

        
Сразу же спешу уточнить - "антикатынские" книги Ю.И.Мухина состоят не из одной только подзаборной брани. Доказательств того, что "вина Москвы" в массовом убийстве польских офицеров ничем не доказана, у Мухина очень много. Они у него даже пронумерованы: "доказательство №5", "доказательство №15", "эпизод №9", "эпизод №109"…

Их так много, они настолько убедительны ("Правительство СССР в 1939 г. с ликвидацией Польши, как государства, не согласилось и, следовательно, у Советского Союза не было причин ликвидировать офицеров армии этого государства... Политбюро не имело государственной власти, оно имело власть только над коммунистами…
Казнь где-то в лесу или в тюрьме больших групп неизвестно каких людей вызвала бы такие слухи и недовольство людей властью, что не только НКВД и прокурор области, но и партийная верхушка немедленно бы лишилась головы... Никогда, даже в тяжелые минуты, вСССР законная форма проведения суда над людьми не нарушалась. Не было в этом необходимости. При наличии в СССР чрезвычайных "троек" в областях и республиках можно было, в абсолютно законном порядке, тайно расстрелять кого угодно и в любом количестве…"), что сплошной поток этих глумливых глупостей производит на иных читателей совершенно магическое действие. Именно так монотонные удары в бубен и бессвязные выкрики шамана вводили в транс первобытных дикарей.

        
Если же попытаться свести выкрики Ю.И.Мухина в некую систему, то получится примерно следующее. Все документы, обнаруженные а архивах, подделаны. Эксперты, которые признали эти документы подлинными, подкуплены. Политики, поверившие в эти "фальшивки", - идиоты и враги России одновременно. Оклеветанный обвиняемый (руководство ВКП(б)/НКВД) никогда не совершал подобных преступлений, поэтому даже подозрения в его виновности являются гнусной "антироссийской подлостью". Польша и поляки - это сплошное зло (в "подлости" этой теме отведена треть книги!), но гуманизм Сталина и Ко был столь велик, что даже с такой "вредительской" Польшей они обращались слишком мягко (в конце книги Мухин пишет: "Не немцам бы это делать! Весьма было бы нелишне, чтобы пленных польских офицеров расстреляли палачи НКВД по приказу Сталина из добрых старых наганов").

        
Самое удивительное (и весьма позорное) во всей этой истории то, что "фундаментальное исследование", построенное на таких методологических основах (и написанное в столь красноречивойстилистике!), стало предметом общественной дискуссии. Читатель, далекий от всего этого безобразия,будет, наверное, немало удивлен, когда обнаружит на Интернет-форумах мегатонны слов, посвященных обсуждению "открытия" Мухина, и призывы наградить "исследователя-патриота" орденом "Герой России". Забавно и одновременно печально наблюдать, как вменяемые вначале люди, оказавшиеся в этой атмосфере бреда, начинают в растерянности бормотать: "М-м-может быть в этом ч-ч-ч-что-то е-е-е-есть?"

        
Нет, друзья мои, в этом ничего нет, кроме безмерной наглости и мастерского (это я готов признать) использования давно известных приемов "психологической войны". Это работает. Проверено на множестве клиентов.

Например, попробуйте мне доказать, что Гагарин был в космосе. Поехали? Могу еще раз повторить правила игры: все документы подделаны, все свидетели подкуплены, ничего до и ничего после (ни запусков межконтинентальных баллистических ракет, ни полетов международных экипажей на МКС) не было. Ну, и чем Вы мне докажете, что "полет Гагарина" был в реальности? Сообщением ТАСС? Смешно. Кинохроника? Ну, и что видно на этой кинохронике? Стоит большая ракета, "парит" кипящим в баках жидким кислородом; артист, загримированный под Гагарина, куда-то лезет… Чем Вы докажете, что он потом не вылез оттуда, куда залез, а ракета стартовала без человека? Чем докажете, что ракета не взорвалась при выходе на орбиту? Кто и как мог видеть этот орбитальный полет, если о нем сообщили только после якобы состоявшегося "приземления"? А? В глаза смотреть, с-с-сука! Чем ты докажешь…

И это действует на слабые мозги отечественных "образованцев", и они начинают, дрожа и путаясь в словах, доказывать, что Сталин расписывался иногда слева-вниз-направо, а иногда слева-вверх-направо…

        
Друзья мои, запомните главное - никто не обязан смотреть Мухину в глаза и доказывать ему свою "неверблюдность". Есть государственные архивы, который приняли на хранение документы. Есть эксперты-криминалисты, которые провели почерковедческую экспертизу и признали документы подлинными. Точка. Мнение инженера-металлурга Ю.И.Мухина (который ни одного дня не провел в архиве и не держал в руках подлинники отвергаемых им документов) о том, как должна выглядеть настоящая подпись Сталина, никому не интересно.

Подлог хранящихся в государственном архиве документов - это уголовное преступление. Не менее тяжким преступлением является и фальсификация результатов экспертизы документов. Бремя доказательства вины подозреваемого лежит на обвинителе. Если у г-на Мухина и примкнувших к нему "катыно-патриотов" появились подозрения, то они могут пустить шапку по кругу, собрать деньги (благо сейчас Россия пухнет от нефтедолларов) и пригласить других, квалифицированных и авторитетных экспертов. Желательно, из стран, не связанных с многовековыми польско-российскими разборками - из Бразилии, Швейцарии, Норвегии… И вот если по результатам повторной экспертизы появятся основания для возбуждения уголовного дела - обратиться в суд. Можно будет и книжку написать. Но сначала -независимая профессиональная экспертиза, а митинговые завывания (если уж без них никак нельзя обойтись) - потом.

        
Исписав без малого тысячу страниц, М.И.Мухин "доказал", что доказательства вины Сталина в убийстве пленных польских офицеров несостоятельны. Противники Мухина послушно пошли за ним в безысходный тупик бесконечный словопрений о том, где и как должны стоять делопроизводственные номера, под каким углом к тексту расписывался Ворошилов, могла ли в подлинных документах фамилия Кобулов писаться через букву "а" и прочее.

Разумеется, мы пойдем другим путем.

       
Мы пойдем совсем другим путем. Мы не станем даже обсуждать доказательства вины Сталина. Мы постараемся - с одной сотой той придирчивости, которую проявляет Мухин - найти какие-нибудь доказательства вины Гитлера.

Да, Гитлер был величайшим злодеем, повинным в совершении ужасающих преступлений. Это сто раз правда, но даже эта правда не является основанием для того, чтобы вменять ему в вину гибель людей от землетрясения, случившегося за 200 лет до его рождения. Каким бы изувером ни был Гитлер, его вина в убийстве польских офицеров, захваченных в плен Красной Армией, нуждается в доказательствах.

        
Какое отношение может это иметь к "катынскому детективу"? Самое прямое. Этот "детектив" - особый. Его уникальность в том, что перечень возможных виновников преступления состоит ровно из двух имен. Или Сталин, или Гитлер (разумеется, под этими фамилиями мы лишь персонифицируем для простоты изложения два тоталитарных террористических режима). Третьим подозреваемым могут быть только пришельцы-инопланетяне, но об этом Мухин еще ничего не написал, следовательно, тема марсиан пока не злободневна.

Арестованные польские офицеры находились в тщательно охраняемых лагерях НКВД. В 1940 г. на территории Советского Союза не было незаконных вооруженных формирований такой силы, которые могли бы отбить заключенных, свезти их из трех разных лагерей в Катынь и там тайно расстрелять. Другая вооруженная сила появилась на территории СССР только 22 июня 1941 г. Только там и только тогда, где и когда появились немецкие войска, расстрел польских военнопленных

теоретически мог быть совершен не Сталиным, а Гитлером.

        
Все в "катынском детективе" просто. Предельно просто. Так просто, что становится странно - на что было потрачено столько слов?

        
Медное. Это слово сразу закрывает всю дискуссию. В селе Медное немцев не было. Ни одного дня, ни одного часа. Немцев в Медном не было, а массовое захоронение расстрелянных поляков - есть. Гитлер мог убить (и убил в реальности) сотни тысяч поляков. Гитлер мог переодеть в форму польских полицейских убитых людей из других стран и народов (если Вы помните - мировая война началась с переодетых в польскую военную форму трупов у радиостанции в Глейвице). Гитлер мог сделать великое множество других преступлений - но закопать трупы расстрелянных в Медном он не мог. По отношению к расстрелу тех, кто захоронен в Медном, у злодея Гитлера есть железное, неоспоримое, непробиваемое АЛИБИ.

Если польских полицейских, содержавшихся в Осташковском лагере, убил не Гитлер, значит их убил Сталин. Третьего не дано.

        
Захоронение было обнаружено именно в том месте, которое назвал в своих показаниях бывший начальник Калининского УНКВД, лично руководивший расстрелом узников Осташковского лагеря, Д.С.Токарев. Это, в частности, означает, что "в конце жизни 89-летний генерал-майор КГБ" сделал совсем не то, о чем пишет потерявший последний стыд г-н Мухин. На пороге встречи с Высшим Судией генерал Токарев не стал брать на душу еще один грех, грех лжесвидетельства, и дал вполне правдивые показания об обстоятельствах совершенного им преступления.

        
Эксгумация захоронения в Медном началась (с участием польских экспертов и посла Польши в СССР) 15 августа 1991 г. По странной иронии судьбы - всего за неделю до роспуска КПСС. Но тогда об этом никто еще не знал, зато 19 августа, в первый день путча ГКЧП, "должностные лица УКГБ СССР по Тверской области оказали определенное негативное воздействие и давление на совместную советско-польскую следственную и экспертную группу о немедленном прекращении начавшихся экссгумационных работ и убытии воинского подразделения с территории" (цитирую по докладной записке, поданной 3 сентября 1991 г. руководством ГВП на имя Горбачева).

19 августа тверские "чекисты" так осмелели, что заявили о том, что не гарантируют "обеспечение безопасности пребывания польской прокурорско-экспертной группы в г. Твери и н.п. Медное". Однако Янаев, Крючков и Ко оказались, как известно, не на высоте положения, путч провалился, и работы в Медном продолжились.

В течение нескольких лет кропотливой работы удалось обнаружить и идентифицировать останки 2 тысяч расстрелянных польских полицейских. То, что найти всех не удалось, не удивительно, учитывая минувшие с момента расстрела шесть десятилетий и строительство дач. Да, дач. В конце 40-х годов на месте массовых расстрелов у Медного было построено 12 дачных коттеджей для руководящего состава Калининского МГБ и МВД, а также "спецгостиница" МГБ. Песни и пляски происходили на костях расстрелянных. В прямом смысле этого слова. И ничего, кроме утреннего похмелья, ни с кем из чекистов не случилось. Гвозди бы делать из этих "людей"…

        
В Харьковской области, в том числе - в районе деревни Пятихатки (сейчас это место называется "6-й квартал лесопарковой зоны Харькова"), немецкие войска были. Другими словами - подозреваемый преступник (Гитлер) на месте массового захоронения польских офицеров из Старобельского лагеря был замечен. Однако для того, чтобы совершить указанное преступление, подозреваемый должен был встретиться с жертвой. Могли ли пленные польские офицеры, заключенные в Старобельском лагере, встретиться под Харьковом с немецкими войсками?

     
Как ни парадоксально, но подозреваемый Сталин и его защитник Мухин в один голос утверждают, то такая встреча произойти никак не могла. По версии Сталина-Мухина (озвученной, в частности, и на Нюрнбергском процессе) весной 1940 г. пленные польские офицеры были вдруг лишены права на переписку с родственниками, тайно вывезены из Старобельского (а также Осташковского и Козельского) лагеря и отправлены на дорожно-строительные работы под Смоленск. В такой ситуации встретиться с немцами в Харькове узники Старобельского лагеря никак не могли.

Однако при первой же эксгумации (25 июля — 9 августа 1991 г.) в 6-м квартале лесопарковой зоны Харькова было обнаружено 167 останков расстрелянных польских офицеров, обнаружены фрагменты польской военной формы, личные вещи и документы жертв. Эти печальные находки еще не могут служить окончательным доказательством виновности подозреваемого Сталина - расстрел в Харькове теоретически могли осуществить и немцы - но то, что подозреваемый нагло врал, да еще и пытался ввести в заблуждение Международный трибунал в Нюрнберге, становится совершенно очевидно.

         
Из этого затруднительного положения Мухин выходит, руководствуясь спасительным правилом: "молчание - золото".

На сотнях страниц он разглагольствует о делопроизводственных различиях между "следственным делом" и "учетным делом", с ученым видом знатока разглядывает наклон подписей, но о бесследном исчезновении (писем от узников с весны 1940 г. нет, в катынских могилах их нет, в живых их тоже нет) 4 тысяч пленных офицеров из Старобельского лагеря "фундаментальный исследователь" обмолвился лишь дважды. В своей первой книге 1995 года Мухин обронил фразу о том, что при эксгумации "на кладбищах Харькова были обнаружены останки погребенных преступников, умерших в лагерях немецких пленных и умерших от ран в госпиталях советских воинов". Про польских офицеров - ни слова. Да и с каких это пор заброшенная (более того - умышленно замаскированная) яма в лесу стала называться "кладбищем", на котором хоронят "умерших от ран в госпиталях советских воинов"?

В изданной в 2003 г. "подлости" Мухин пошел дальше. В полном соответствии с названием книги он с глумливым смешком признает, что под Харьковом "откопали несколько десятков прострелянных черепов"…

        
Отрицая факт массового захоронения польских офицеров под Харьковом, Сталин с Мухинымлишили себя возможности свалить вину за это преступление на Гитлера. Но это отнюдь не случайная ошибка. Доказать вину Гитлера в данном преступлении им едва бы удалось. Почему? Для ответа на этот вопрос посмотрите, пожалуйста, на ту дату, которую я выше просил Вас подчеркнуть тремя жирными чертами.

30 июля 1941 г. был подписан советско-польский Протокол, в соответствии с которым подлежали освобождению "все польские граждане, содержащиеся ныне в заключении на советской территории". 12 августа был издан Указ Президиума ВС СССР об амнистии польских граждан. А когда немцы заняли Харьков? 24 октября 1941 г. 24 октября. Без малого через три месяца после подписания советско-польского Протокола, и месяц спустя после киевской катастрофы (окружения и разгрома полумиллионной группировки советских войск на восточном берегу Днепра в районе Киева).

         
Но и это еще не все. В Старобельском лагере разместился один из мобилизационных пунктов, в котором работали советско-польские призывные комиссии, занятые (как это и было предусмотрено межправительственным соглашением) формированием на территории СССР польской армии. Из всего этого следует, что Сталину предстояло или выполнить свои обязательства и освободить польских офицеров из Старобельского лагеря, или - если эти офицеры были ему очень нужны для каких-то особых тайных дел - вывезти их из Старобельска в глухую сибирскую тайгу.

Сталин был известным обманщиком, но он никогда не был идиотом. Можно допустить, что Сталин обманул польское правительство и не сталосвобождать польских офицеров, но как же можно было после этого оставлять их в прифронтовой зоне, да еще и рядом с призывным пунктом польской армии? Времени для эвакуации заключенных было предостаточно - даже после разгрома Юго-Западного фронта под Киевом немцы шли от Днепра до Харькова целый месяц.

        
Можно ли поверить в такое развитие событий? Поверить в это трудно - но предположим на секунду, что именно таким фантастическим образом 4 тысячи польских офицеров оказались в руках у немцев. Где же в таком случае документы служебного расследования? Где приговор военного трибунала по делу о командирах конвойных войск НКВД, по вине которых особо важные (и для какой-то особой надобности нужные Сталину) "преступники" оказались в руках противника?

Наконец, что делают немцы, получившие такую ошеломляющую возможность вбить клин в складывающуюся антигитлеровскую коалицию? Вместо того, чтобы предъявить всему миру факт двуличной игры Сталина, они тайно (???) расстреливают польских офицеров и никогда об этом больше не вспоминают. Не вспоминают даже в то время, когда раскручивают международный скандал вокруг захоронения в Катыни.

        
Да, у подозреваемого Гитлера в отношении убийства пленных польских офицеров из Старобельского лагеря нет такого абсолютного алиби, какое у него есть в отношении преступления в Медном. Но вся совокупность известных фактов позволяет с вероятностью в 99,999% говорить о том, что к массовому расстрелу под Харьковом Гитлер не имел ни малейшего отношения. Более того, он даже никогда не узнал об этом событии. А это значит, что убийца - Сталин.

       
Неоспоримая вина Сталина в убийстве польских узников Осташковского и Старобельского лагерей позволяет сделать целый ряд юридически значимых выводов.

Во-первых, вина Москвы в убийстве польских офицеров - даже если предположить, что расстрел в Катыни был делом рук Гитлера - уже доказана. Убийство 10 тыс. безоружных людей ничуть не менее, нежели убийство 14,5 тысяч может быть признано преступлением, к которому
"есть все основания применить пункт «б» статьи 6 Устава Нюрнбергского Международного военного трибунала, который относит к военным преступлениям нарушения законов или обычаев войны, в частности - убийство или истязание военнопленных" (цитирую Заключение Комиссии экспертов Главной военной прокуратуры РФ).

        
Во-вторых, подтверждается подлинность обнаруженных в архивах документов (письмо Берия, решение Политбюро), причем подтверждается не разглядыванием подписей и бумажных волокон под микроскопом (в конце концов, при наличии желания и денег можно подделать любую бумагу), а реальным фактом исполнения именно тех решений, которые зафиксированы в документах руководства ВКП(б)/НКВД.

        
В-третьих, мы убеждаемся в том, что подозреваемый Сталин постоянно врет. Все лето и всю осень 1941 г. поляки одолевали Сталина вопросами о том, куда делись пленные офицеры. Все это время Сталин врал им в глаза, разыгрывал скромные любительские спектакли (в присутствии польского посла куда-то звонил по телефону и, получив от телефонной трубки "ответ", объяснял, что все давно уже освобождены и просто скрываются от призыва в армию); однажды на полном серьезе предложил поискать "сбежавших польских офицеров" в… Манчжурии.

При этом Сталин доподлинно знал, что останки расстрелянных офицеров и полицейских надо искать не в Манчжурии, а в месте тайных захоронений НКВД в Пятихатках и в Медном. Если даже поверить на секунду в версию о том, что узники Козельского лагеря были отправлены на дорожно-строительные работы под Смоленск, где их в июле 41-го бросила охрана, то Сталин мог бы рассказать представителям польского правительства эту "правду", а не издевательские байки про Манчжурию. Такое поведение подозреваемого в любом суде будет расценено как косвенное доказательство его виновности.

       
В-четвертых, становится понятной странная, на первый взгляд, линия поведения комиссии Бурденкои советских обвинителей на Нюрнбергском трибунале. Советская сторона упорно настаивает на том, что в Катыни было расстреляно 11 тыс. польских военнопленных, но при этом не предпринимает никаких усилий к тому, чтобы обнаружить их останки, и прекращает эксгумационные работы после обнаружения 925 тел убитых.

За те без малого два года, что прошли с момента освобождения Смоленска до слушания "катынского дела" в Нюрнберге, можно было перевернуть вверх дном весь Катынский лес. Однако "комиссия НКВД" (именно так следует по сути дела называть комиссию Бурденко) ничего подобного не делает, так как доподлинно знает, что кроме останков 4,5 тыс. расстрелянных в Катыни узников Козельского лагеря никаких других трупов в польской военной форме, с польскими орденами и знаками различия, с письмами и документами на польском языке найти не удастся. Поэтому в Нюрнберге советские прокуроры и "свидетели" просто и незатейливо врут.

        
Переходим теперь к третьему по счету событию преступления, к расстрелу в Катынском лесу.

        
Подозреваемый Гитлер обвиняется в совершении двух преступлений: убийстве пленных польских офицеров, захваченных немецкой армией в районе Смоленска в июле 41-го, и в организации провокации международного масштаба в апреле 43-го года. Теоретически, подозреваемый мог совершить оба эти преступления. Бригада Сталина-Мухина имела в своем распоряжении военные архивы поверженной Германии, сотни тысяч пленных офицеров вермахта и СС, статус страны-победительницы, на законных основаниях оккупирующей часть Германии, и 60 лет времени на поиски доказательств вины Гитлера. И что же она нашла?

        
Впрочем, поиски в немецких архивах и допрос немецких подозреваемых могут быть лишь вторым этапом расследования. На первом надо выяснить - как и при каких обстоятельствах 4,5 тысячи польских военнопленных, якобы помещенных в три "лагеря особого назначения" с карикатурно-нелепыми вымышленными названиями (№ 1-ОН, № 2-ОН и № 3-ОН), оказались в лапах у гитлеровцев? Где была особо проверенная охрана этих "лагерей особого назначения", почему она позорно бросила вверенный ей контингент?

Г-н Мухин решает этот вопрос с завидной легкостью. С треском разорвав майку на груди, он начинает истошно вопить:

"Потому, что проклятая 2-я немецкая армия со2-й танковой 
группой, начав наступление 10 июля в 200 км от Смоленска, 
16 июля уже взяла его с юга, и никто ее остановить не смог. 
А не менее проклятая 9-я немецкая армия с 3-й танковой 
группой, зайдя с севера, в это время взяла Духовщину и вела бой 
за Ярцево..."

Я готов немедленно согласиться с тем, что 2-я, 3-я, 4-я и все 
прочие армии вермахта должны быть прокляты на веки веков. 
Но для расследования преступления одних этих выкриков будет 
маловато. Для начала следует выяснить - что должны были 
делать и что реально делали начальники Тюремного управления 
НКВД и Управления конвойных войск НКВД в ситуации, когда 
"одна проклятая немецкая армия - справа, другая - слева…" 
Напрасно, очень напрасно "бригада Мухина-Сталина" надеялась 
на то, что правда об этом никогда не выйдет наружу.

"…В 12.00 часов 23.06 по распоряжению начальника тов. Стана заключенные были выведены обратно на прогулочный двор и из всех заключенных были отобраны 14 человек, осужденных по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26.06.40 г. (это те, кто опоздал на работу, более чем на час - М.С.), 30 человек, осужденных по бытовым статьям УК и 40 человек малолеток. Указники и бытовики в количестве 44 человек были освобождены, а малолетки водворены обратно в камеры.
После отбора 84 указанных заключенных начальником 2-го отдела УНКГБ тов. Гончаровым, сотрудником УНКГБ Дворкиным, Нач. Тюремного отделения УНКВД тов. Станом при участии других сотрудников НКГБ и НКВД оставшиеся на прогулочном дворе около 2000 заключенных были расстреляны. Весь учетный материал и личные дела заключенных сожжены…

...  Тов. Климов дал распоряжение по телефону - при невозможности эвакуации намеченный контингент ЗК к отправке уничтожить, а остальных заключенных освободить… в 20.00 я приступил к выполнению распоряжения зам. начальника УНКВД по уничтожению ЗК по к-р. ст. (контрреволюционным статьям -М.С.), но так как противник занял ст. Дубно и продолжал наступать на город, [уничтожить] всех ЗК, подлежавших к уничтожению, не смог, осталось закрытых в камерах около 60—70 чел. В 22 ч. 30 мин.

с остальным личным составом пришлось оставить тюрьму и отправиться в г. Ровно…

... Из тюрем Львовской области убыло по 1-й категории 2464 человека, освобождено 808 заключенных, вывезено перебежчиков 201 и оставлено в тюрьмах 1546, главным образом обвиняемые за бытовые преступления… Все убывшие по 1-й категории заключенные погребены в ямах, вырытых в подвалах тюрем, а в гор. Злочеве - в саду...

По состоянию на 22/VI в тюрьме г. Тарнополь содержалось 1790 чел. заключенных. Из этого количества 560 чел. убыло по 1-й категории. Погребение произведено в вырытых специально для этой цели ямах, однако часть 197 чел. погребены в подвале НКГБ, мелко очень зарыты, операцию проводил нач. УНКГБ...

Из 3-х тюрем г. Станислава, Коломыи, Печенежина этапировано вагонами 1376 чел. По 1-й категории убыло 1000 человек. По заявлению нач. тюрьмы г. Станислава т. Гриценко погребение произведено за пределами тюрьмы в вырытой для этой цели яме. Часть 1-й категории погребено на территории тюрьмы в яме…

В тюрьме г. Бережаны по состоянию на 28/VI-c/r содержалось 376 чел. заключенных, убыло по 1-й категории 174 чел. Погребение произведено в расположении воинской части (старая крепость). Из общего количества убывших по 1-й категории осталось в подвале тюрьмы 20 человек, которых не успели вывезти, так как нач. райотдела НКГБ Максимов категорически отказал в предоставлении машин для вывоза трупов..."

       
Недостатки в работе, проявленные при эвакуации тюрьмы г. Бережаны, нашли свое отражение в нескольких длинных и нудных объяснительных записках:

"… Машины в кол. 2-х штук были представлены лишь только в 21 ч. 30 мин. 29.06.41, а в 22 часов г. Бережаны подверглись усиленной интенсивной бомбардировке, из города власти ушли. Нач. НКГБ т. Максимов оставил свои машины, ушел пешком, к этому времени на 2-х машинах в тюрьмепогружено 40 трупов, и я дал распоряжение вывезти их в приготовленную яму.
Не доезжая ямы 400 м., машины попали под сильную бомбардировку и пул. обстрел. У одной машины был пробит радиатор, легко ранен один надзиратель, машины брошены в 400 м. от ямы, в городе оставаться было невозможно, мы вышли за город и оттуда мною были посланы за машинами с трупами нач. тюрьмы тов. Красан и опер. упол. Литвин, чтобы выбросить в яму трупы и забрать из подвала тюрьмы 20 трупов, также отвезти в ту же яму.
Нач. тюрьмы тов. Красан моего распоряжения не выполнил, не завез трупы в яму, а выбросил их в реку под мост и не вывез 20 трупов с подвала, доложив мне о том, что это сделать невозможно ввиду сильной бомбардировки…"

       
Это - первая неделя войны в западных областях Украины. Да, имеют место неразбериха, суета, противоречивые приказы, взаимные упреки начальников НКВД и НКГБ. Но вот чего нет и в помине, так это бесследного исчезновения нескольких тысяч "ЗК по к-р ст". Все пересчитаны, по большей части расстреляны, места убийств по возможности замаскированы.

Там, где противник в первую неделю практически не наступал (участок тогдашней советско-венгерской границы в районе г. Станислав, ныне Ивано-Франковск), значительная часть заключенных не "эвакуирована по 1-й категории", а вывезена живыми вглубь страны. В дальнейшем, после того, как государственно-карательная машина пришла в себя после шока первых дней войны, порядок эвакуации тюрем начинает входить в рамки жестких директивных указаний:

"…1. Вывозу в тыл подлежат только подследственные заключенные, в отношении которых дальнейшее следствие необходимо для раскрытия диверсионных, шпионских и террористических организаций и агентуры врага.

2. Женщин с детьми при них, беременных и несовершеннолетних, за исключением диверсантов, шпионов, бандитов и т. п. особо опасных (т.е. советская законность, которую так восхваляет Мухин, предполагала возможность существования особо опасных беременных и несовершеннолетних "диверсантов" - М.С.), - освобождать.

3. Всех осужденных по Указам Президиума ВС СССР от 26.6, а также осужденных за бытовые, служебные и другие маловажные преступления… использовать организованно на работах оборонного характера по указанию военного командования, с досрочным освобождением в момент эвакуации охраны тюрьмы.

4. Ко всем остальным заключенным (в том числе дезертирам) применять ВМН - расстрел..."

        
А вот теперь, преодолевая естественное омерзение, попытаемся прочитать то, что пишет г-н Мухин про обстоятельства исчезновения польских военнопленных:

"…Пленные взбунтовались и решили сменить исправительно-трудовой лагерь в СССР на лагерь военнопленных у цивилизованных немцев… С конвоем ушли только несколько человек, евреев по национальности, остальные остались ждать "обхождения в соответствии с принятыми международными нормами". Вот и дождались…"

       
Вон оно как: заключенные "лагерей особого назначения" взбунтовались, а конвой стыдливо опустил глазки и, извинившись за доставленные ранее неудобства, ушел. С песнями и евреями. Кстати, где они? Где эти важнейшие свидетели - единственные, кто бы мог подтвердить факт существования мифических "№ 1-ОН, № 2-ОН…" Почему на Нюрнбергском процессе в качестве "свидетелей обвинения" выступали смоленский прислужник оккупантов и профессор из Болгарии, а не эти загадочные "несколько человек, евреев по национальности"?

И почему "бригада Мухина-Сталина" за 60 лет так и не обнаружила в своих собственных, советских архивах никаких документов, никакой служебной переписки по совершенно невероятному факту оставления противнику нескольких тысяч зэков-иностранцев? По поводу оставления 20 незамаскированных трупов несчастных украинских крестьян, расстрелянных в местечке Бережаны, поднялся целый скандал, а 4,5 тысячи (или даже 11 тысяч - по версии Мухина-Сталина) польских офицеров оставили немцам просто так? И никому за это даже выговор не объявили?

       
Абсурдная сама по себе история про "лагерь особого назначения", уйти из которого было проще, чем сбежать на речку из пионерского лагеря, становится окончательно маразматической, если "наложить" ее на версию Мухина (товарищ Сталин и комиссия Бурденко до такого не додумались) о причине появления этих самых "ОН".

        
Есть факт, очевидный и бесспорный - с весны 1940 г. родственники пленных польских офицеров перестали получать от них письма. У этого факта есть простое объяснение - именно в это время пленные были расстреляны. Мертвые не пишут.

Такое объяснение, разумеется, не устраивало советскую пропаганду, но ничего другого она придумать не смогла, и поэтому факт прекращения переписки просто обходился молчанием. Мухин попытался стать большим сталинистом, нежели сам товарищ Сталин, и изобрел следующую издевательски-глупую историю. Кормить задарма пленных офицеров было слишком накладно ("у Советского Союза на руках появилась обуза в виде 9.000 здоровых злобных мужиков, которые никакой пользы не приносили, но которых требовалось кормить неизвестно сколько времени"), поэтому их отправили… нет, не домой к семьям, а на дорожно-строительные работы. Но - робкий и застенчивый Сталин стеснялся признаться в том, что польские офицеры в советском плену работают.

Разорвать в одностороннем порядке договор о ненападении с Польшей - не стеснялся. Не стеснялся на глазах всего мира подписать с Гитлером соглашение о ликвидации польского государства и разделе его территории ("Договор о дружбе и границе"), не стеснялся устами Молотова назвать Польшу "уродливым детищем Версальского договора", не стеснялся держать в лагерях "пленных" необъявленной войны более года после окончания этой войны - а вот сообщить о том, что офицеры работают лопатой и кувалдой - застеснялся ("признать, что пленные офицеры направлены в трудовые лагеря, для советского правительства было невозможно и в мирное время, и тем более во время войны").

        
Весь этот вздор придуман Мухиным только для того, чтобы произнести следующую, еще большую глупость: "К чему это автоматически должно было привести?Само собой, к лишению их права переписки - они не должны были никому сообщать о своем осуждении".

Тюрьма изобретена гораздо раньше письменности, но с тех пор, как люди научились читать и писать, письма заключенных проходят цензуру. Порядок известен - в лагерях польские военнопленные сдавали свои письма администрации в открытых конвертах, чтобы цензору не приходилось даже тратить лишнюю минуту на распечатывание. "Само собой", достаточно было один раз объяснить полякам, что письмо с малейшим упоминанием о работе на стройке немедленно выкинут в печку, и выдуманная Мухиным "великая тайна Сталина" была бы надежно сохранена. В конце концов, и пленному, и его семье важно было не столько содержание, сколько сам факт получения письма: если пишет, значит еще жив. Так вот, совмещая обе бредовые версии Мухина, мы приходим к тому, что для советского правительства допустить разглашение тайны работы пленных "было невозможно и в мирное время, и тем более во время войны", но именно во время войны 11 тыс. польских офицеров были беспрепятственно оставлены противнику в качестве живых свидетелей - с лопатами и киркой в руках…

        
Невероятная, противоречащая реальной практике эвакуации тюрем, не подтвержденная ни одним документом, ни одним свидетелем, выдумка о том, что пленные польские офицеры в полном составе были оставлены конвоем НКВД и в том же полном составе, без единого уцелевшего, попали в руки немцев, делает, строго говоря, дальнейшее обсуждение излишним. Так не бывает.

       
Никакой "линии фронта" в общепринятом значении этих слов в середине июля в районе Смоленска не было. Было несколько танковых и моторизованных дивизий вермахта, которые с разных сторон подошли к Смоленску, Ельне и Ярцево, оторвавшись от своей пехоты на 100-200 км. 21 июля началось контрнаступление советских войск, в ходе которого пять армейских оперативных групп нанесли удары из районов Белого, Ярцева и Рославля по сходящимся направлениям на Смоленск с целью деблокировать окруженные северо-восточнее Смоленска войска 16-й и 20-й Армий.

Ожесточенное смоленское сражение продолжалось до 5 августа (как считал командующий Группы армий "Центр") или даже до 10 сентября (как пишут советские военные историки). В этом хаосе ударов и контрударов, на театре военных действий, который представлял собой "многослойный пирог" из рубежей обороны немецких и советских войск, по меньшей мере часть польских офицеров имела возможность или отойти на восток, или, напротив, уйти на запад, в Белоруссию, где были многочисленные деревни и местечки с преобладающим польским населением.

       
Однако ни одного (!!!) живого человека, который бы был участником или свидетелем блужданий многотысячной толпы в польской военной форме по лесам и дорогам Смоленщины, так и не найдено. Ни одного. Тем не менее, предположим невозможное возможным, и рассмотрим гипотетические варианты действий подозреваемого Гитлера.

        
По здравой логике, подозреваемый Гитлер должен был использовать попавших в его руки польских офицеров с пользой для себя. Среди нескольких тысяч человек всегда находятся те, кого угрозой смерти, обманом или подкупом удается склонить к сотрудничеству. Именно так - и никак не иначе - Гитлер использовал многотысячные толпы пленных красноармейцев.

Кого-то вербовали в диверсионно-разведывательные подразделения, кого-то отправляли работать в тыловые, ремонтно-строительные, транспортные части вермахта, кого-то заставляли подписывать листовки с рассказами о привольной и сытной жизни в немецком плену… Всех остальных сгоняли на огромные, окруженные колючей проволокой поляны, где морили голодом и дизентерией. Обращение с пленными было предельно жестоким - но никаких массовых, многотысячных расстрелов не было. И уж тем более, массовые расстрелы не совершались таким долгим и трудоемким способом, как выстрел в затылок каждому из обреченных. Если же поверить "бригаде Мухина-Сталина", то с польскими офицерами подозреваемый Гитлер поступил самым нестандартным образом: тайно расстрелял и тайно захоронил, не предприняв

ни одной попытки использовать их в пропагандистских, военных, разведывательных целях.

       
Может такое быть? Такого быть не может, но мы в очередной раз поверим в невозможное, а значит в очередной раз зададим неизбежные вопросы: где свидетели? где документы? где приказы? где имена, звания и должности палачей?

Гуманности в вермахте и СС, конечно, не было, но порядок - был. Известно, что после массовых расстрелов еврейского населения составлялись точные сводки использованных патронов и израсходованного на перевозку жертв и трупов бензина. Чему-чему, но аккуратности и дисциплине немцев учить не надо. И какие же ответы на эти очевидные вопросы нашла за 60 лет "бригада Мухина-Сталина" в трофейных немецких архивах, в протоколах допросов пленных офицеров вермахта и СС? Увы, ничего свежее и умнее, чем разоблаченный в ходе Нюрнбергского процесса рассказ про оберлейтенанта Аренса и 537-й "саперный полк", который потом превратился в полк связи с тем же номером, так и не предъявлено.

        
Едва ли найдется суд, который после такого нагромождения нелепостей и несуразностей в позиции обвинения не освободит обвиняемого прямо в зале судебного заседания. Ничего, кроме явного желания запутать следствие и скрытого намерения выгородить истинного убийцу, "прокурор Мухин" так и не предъявил.

       
Насколько сомнительной является вина подозреваемого Гитлера в убийстве польских офицеров, настолько же очевидным и бесспорным является то, что именно немцы (а не подозреваемый Сталин!) подняли огромный международный скандал вокруг захоронения в Катынском лесу. В апреле 1943 г.

немцы везли к раскрытым могилам в Катыни всех, кого только могли привезти: экспертов Красного Креста, журналистов со всего мира, польских военнопленных, католических священников, солдат вермахта…

Получается, что подозреваемый Гитлер изо всех сил старался убедить весь мир в том, что убийство на самом деле произошло. Такое странное поведение убийцы по версии Мухина-Сталина объясняется тем, что, совершив одно преступление (убийство польских военнопленных), Гитлер решил совершить следующее преступление - клеветнически обвинить невинного Сталина.

      
Сразу же возникает частный, не имеющий принципиального значения, но все же интересный вопрос - почему подозреваемый Гитлер тянул столько времени с осуществлением своего подлого замысла? Почему немцы, которые по версии Мухина-Сталина сами же и расстреляли польских офицеров, подняли грандиозный шум вокруг захоронения в Катынском лесу только весной 1943 года, т.е. после вывода польской армии (известной как "армия Андерса") с территории СССР?

По состоянию на 1 марта 1942 г. в польской армии, сформированной в СССР, числилось 60 тыс. человек, шесть пехотных дивизий; в стадии формирования находились еще четыре пехотные дивизии, танковый и кавалерийский полки, артиллерийская бригада. Согласитесь, что, учитывая горячий (а часто и безрассудный) польский характер, обнародование весной 1942 года факта массового убийства польских офицеров открывало перед Гитлером совершенно удивительные возможности… Но он их почему-то упустил.

        
Мудрый Мухин понимает, что вопрос этот существует, поэтому дает на него ответ, который без тени смущения называет "доказательством № 6 версии Сталина". Прошу прощения, но звучит это так:

"Мы должны понимать следующее. Немцы расстреливали поляков осенью и зимой (комиссия Бурденко на основании показаний "свидетелей" неопровержимо "установила" время расстрела как август-сентябрь, но Мухину нужна "осень-зима" для объяснения наличия теплой одежды на трупах расстрелянных - М.С.),

то есть трупы остывали уже на морозном воздухе, сбрасывались в промерзшие могилы и засыпалисьпромерзшей землей. Они были как в морге. Раскапывать их весной 1942 года было нельзя, они были ещене тронуты тленом. Другого объяснения нет".

        
Оцените настойчивость, с которой г-н Мухин проводит свой сеанс камлания: "Мы должны понимать… Другого объяснения нет…" Другое объяснение есть. Весной 1942 г. немцы понятия не имели о том, что в Катынском лесу находится массовое захоронение польских офицеров. Вот и все. Самое простое объяснение.

Что же касается "тлена"… Разумеется, я не претендую на роль профессионального патологоанатома. Однако даже из школьного курса химии должно быть понятно, что скорость того, что называется "гнилостный распад", зависит от температуры и притока кислорода. В мощном морозильнике мясо убитой коровы лежит "без тлена" на протяжении нескольких месяцев (или даже лет). Что будет с мясом на летнем солнцепеке? Я не могу назвать точные цифры потребной температуры и влажности, но в целом понятно, что, разместив трупы расстрелянных в теплом (или жарком) помещении, немцы могли получить к весне 1942 г. любую необходимую степень "тлена", после чего можно было закопать полуразложившиеся останки в землю и начинать пропагандистскую кампанию.

       
Теперь от гаданий переходим к обсуждению того, что было на самом деле. Обнаруженные и осмотренные комиссией польского Красного Креста и международной комиссией экспертов трупы были одеты в теплую одежду. Датский врач Х.Трансен (участник движения Сопротивления, проведший последний год войны, с июля 1944 г. по май 1945 г. в немецком концлагере) обращает внимание на еще одну важную деталь: "Мне, как специ­алисту в области судебной медицины, сразу бросилось в глаза отсутствие primaris cadaverosis, то есть начального разложения трупа сразу после убийства. Среди

тел не было ни следа мух, червей, вообще никаких насекомых - ничего ука­зывающего на то, что во время захоронения было тепло".

На трупах было обнаружено более 3 тыс. самых разных бумаг, но ни одного письма, обрывка газеты, квитанции, справки с датой позже апреля-мая 1940 г. найдено не было. Именно эти обстоятельства сразу же привели всех участников эксгумации к предположению о том, что расстрел произошел весной 1940 года, то есть более чем за год до появления немецких войск на Смоленщине.

       
Это есть факт. Этот факт становится еще одним доказательством того, что злодей, негодяй и людоед Гитлер по отношению к преступлению, совершенному в Катыни, имеет очевидное алиби. Комиссия Бурденко и советская сторона обвинения на Нюрнбергском процессе или просто игнорировали этот факт, или огульно объявляли всех участников эксгумации "пособниками подлого преступления гитлеровцев".

Мухин и в этом эпизоде старается стать большим сталинистом, нежели сам Сталин. Поэтому на десятках страниц он настойчиво, с многократными повторами, с истерическими выкриками ("так раскапывалиподручные Геббельса могилы поляков до показа их комиссиям, сортировали документы, или вы будетеуверять весь мир в честности гитлеровских подонков?") утверждает, заклинает и уверяет: немцы ГОТОВИЛИ ТРУПЫ расстрелянных ими польских офицеров К ПОКАЗУ.

По версии Мухина немцы за два месяца (февраль-март 1943 г.) до приезда польской и международной комиссий экспертов вскрыли могилы, обыскали трупы, изъяли все документы с датами позже апреля-мая 1940 г., потом снова зарыли, утрамбовали (г-н Мухин приводит даже расчет времени и технологию проведения необходимых для этого земляных работ) и только после завершения подготовки подняли крик на весь мир.

        
Возможно ли это? Конечно, возможно. Ничего противоречащего фундаментальным законам сохранения материи и энергии в версии Мухина нет. Было бы желание и ресурсы - сделать можно все, что угодно. Нам остается только возможно точнее оценить - что именно предстояло сделать?

"… Местные рабочие спускаются в ямы, где покоятся уби­тые, и разделяют останки, причем часто приходится их от­рывать друг от друга - настолько сплющены и спрессованы слои трупов. Мундиры, конечно, слежавшиеся, слип­шиеся, выцветшие. О том, чтобы расстегнуть пуговицы, не может быть и речи. В ход пускают ножи. Чтобы достать все, что человек носил с собой при жизни, разрезаются карманы, кармашки и даже голенища сапог…" (Ю.Мацкевич)

"… Документы - в том состоянии, в каком они нахо­дились на трупах,- деревянными палочками тщательно очищались от грязи, жира и гнили…" (К.Скаржинский)

"… Несомненно было, что трупы никто не перекладывал. Верхние слои плотно прилегали к нижним. Не буду вдаваться в объяснения химических процессов, которые к тому времени уже должны были произойти, вызвав слипание этих слоев. Картина однозначно свидетельствовала о том, что трупы лежат здесь уже несколько лет..."(И.Бартошевский)

"…Было очевидно, что останки проле­жали вместе в могилах много месяцев. Трупы лежали вплот­ную один к другому и были так спрессованы, что стоило боль­шого труда их разделить... Все мундиры, все белье и вся обувь явно были подходя­щими по размеру, да и обтягивали тела так плотно, что, по-моему, снять эти мундиры, а затем одеть трупы заново, было бы не только трудно, но попросту невозможно… Высохшая мозговая масса располагалась та­ким образом, что было ясно: тело не сдвигали с места и не пе­реворачивали по меньшей мере два года, а вполне вероятно, и гораздо дольше…" (Х.Трансен)

       
Так выглядело то, что эксгумировали в апреле 1943 года. Следовательно, от немцев - если они насамом деле занимались "подготовкой" трупов расстрелянных ими польских офицеров - требовалось осторожно разделить слипшееся месиво тел, с ювелирной аккуратностью расстегнуть пуговицы на истлевшей одежде, снять сапоги с полуразложившихся трупов, извлечь все бумаги, очистить их "от грязи, жира и гнили", отобрать и уничтожить все свидетельства того, что к началу лета 1941 г. убитые были еще живы, снова испачкать оставленные "для показа" документы в трупной гнили, спрятать их в карманы одежды, в голенища сапог…

И проделать это надо было 4243 раза. После этого оставалось только "одеть и обуть" останки и утрамбовать трупы в яме, да так, чтобы даже профессиональные судмедэксперты ни о чем не догадались.

        
Возможно ли это? Возможно. Очень трудно, почти невероятно, но если приложить колоссальные усилия, привлечь лучших специалистов… Чудеса иногда случаются. Или могут случиться.

Стул, на котором Вы сейчас сидите, может летать. Этот физический парадокс (если мне не изменяет память) называется по имени ученого, который до такого додумался, "чудо Джинса". Стул состоит из молекул. Молекулы непрерывно, но хаотично, движутся. Существует бесконечно малая (но не равная нулю!) вероятность того, что в один сказочный миг все молекулы двинутся в одну сторону - и стул взлетит в воздух. История о том, что немцы проделали вышеописанные манипуляции с трупами - и никто, ни один эксперт не заметил подлога - относится к разряду "чуда Джинса". Невероятно, но в принципе возможно.

        
И вот только теперь мы подходим к тому обстоятельству "катынского дела", о котором обычно пишут в первых же строчках даже самых коротких статей на эту тему:

"…Судя по пулям, извлеченным из трупов офицеров, а так­же по обнаруженным в песке гильзам, выстрелы производились из короткоствольного оружия калибра 7,65 мм. По­хоже, эти пули немецкого происхождения. Опасаясь, как бы большевики не использовали это обстоятельство в сво­их интересах, немецкие власти бдительно следили, чтобы члены Комиссии ПКК не спрятали ни одной пули или гильзы. Наивно было рассчитывать на эффективность это­го распоряжения: уследить за его выполнением было невоз­можно…" (Из отчета Технической комиссии польского Красного Креста)

       
Уследить не удалось, стреляных гильз с немецкой маркировкой было слишком много. Специалистам не стоило большого труда определить, что польских офицеров в Катыни расстреливали немецкими пистолетами "Вальтер". Разумеется, с использованием немецких же патронов.

       
До появления Мухина вся "бригада Сталина" наперебой рассказывала об этом факте (а это несомненный, бесспорный факт), как о неопровержимом доказательстве того, что поляков в Катыни убивали немцы. Я же готов признать, что г-н Мухин умнее всех своих предшественников из "бригады Сталина" вместе взятых.

Мухин понимает две простые вещи:

- к августу 1941 г. в распоряжении вермахта было уже более миллиона единиц советского стрелкового оружия и совершенно астрономическое количество боеприпасов к нему (всего во втором полугодии 1941 г. на брошенных складах было потеряно 360 миллионов патронов к пистолету ТТ, они же патроны к "автомату" ППШ). Таким количеством боеприпасов немцы могли перестрелять пол-Европы, не говоря уже про 4,5 тысячи польских военнопленных

- захоронение в Катыни не было обнаружено "бригадой Сталина"; оно было обнаружено и с невероятным шумом и пропагандистским треском предъявлено миру "бригадой Геббельса". Следовательно, надо как-то объяснить тот парадоксальный факт, что немцы привезли иностранных экспертов и журналистов к разрытым могилам, заваленным немецкими же гильзами.

        
Немецкие гильзы на месте расстрела являются, по сути дела, косвенным доказательством непричастности подозреваемого Гитлера к убийству польских офицеров в Катыни.

Логика тут очень простая. Если немцы изначально планировали свалить вину за совершенное ими преступление на Сталина, то они могли использовать для убийства советское оружие и советские боеприпасы, которые были у них в огромном количестве. Если подлый план обвинить в убийстве Сталина пришел в голову Геббельса уже после расстрела польских офицеров, то немцам следовало немного потрудиться, собрать гильзы от "Вальтера" и высыпать в яму если и не все 360 млн., то хотя бы 360 штук гильз от пистолета ТТ. Кстати, у пистолета ТТ калибр 7,62 мм, а разницу в три сотых миллиметра (7,65 - 7,62) во входных отверстиях в простреленных черепах (простите за цинизм) обнаружить при осмотре практически невозможно.

        
Мухин понимает, что это противоречие надо как-то объяснить, и предъявляет свое, весьма смелое и как всегда хамское, объяснение: "Спешка и неуважение к умственным способностям поляков и остальной европейской интеллигенции".

Вот оно что. Спешка. Не терпелось Геббельсу выслужиться перед Гитлером, показать свое усердье и проворство, вот и результат - сначала привезли в Катынь толпу иностранцев, а потом только вспомнили о том, что сами же и расстреляли польских офицеров, и место расстрела усеяно гильзами от немецкого "Вальтера".

Может такое быть? Может профессионал политических провокаций забыть такие простейшие вещи, известные всякому старшекласснику, начитавшемуся детективных рассказов? Конечно, может. Мы же с Вами уже выяснили, что даже стул может сам собой летать по воздуху.

       
Но только в одну сторону.

       
Немцы могли проявить невероятную, практически невозможную тщательность в пресловутой "подготовке" трупов. Немцы могли проявить (хотя в это верится еще меньше) вопиющую халатность и забыть о том, какое оружие и боеприпасы они использовали для убийства. Но абсолютно невозможной является такая ситуация, когда немецкие специалисты с пинцетом и микроскопом сортируют в трупном месиве полусгнившие бумаги - и при этом в упор не видят гильзы от немецкого оружия с немецкой же маркировкой. Такого не может быть, потому что не может быть никогда. Никакой стул не может одновременно лететь и вверх, и вниз.

        
На этом я прекращаю бесконечную "игру в поддавки" с издевательски лживой версией Мухина. Не надо больше выдумывать невероятные чудеса. Все было предельно просто.

Весной 1940 г. узников Козельского лагеря расстреляли. Единым умыслом (как сказано в Отчете экспертов Главной военной прокуратуры РФ) с узниками Осташковского и Старобельского лагерей. И в Катыни, и в Твери для расстрела использовались немецкие пистолеты "Вальтер". В показаниях бывшего начальника Калининского УНКВД Токарева есть и прямое подтверждение этого факта и вполне логичное ему объяснение (при длительной стрельбе "Вальтер" меньше перегревался, поэтому для массовых расстрелов использовали именно эту модель оружия). Важно отметить, что к расстрелу в Катыни Токарев никакого отношения не имел, так что его показания даже теоретически не могли быть частью преднамеренной фальсификации "катынского дела".

        
Пленных польских офицеров расстреляли с конца марта до начала мая 1940 г. Именно поэтому именно в это время прекратилась их переписка с семьями. Именно поэтому на трупах расстрелянных в Катынском лесу была теплая одежда. Именно поэтому записи в уцелевших бумагах, письмах, дневниках расстрелянных обрываются на весенних датах 40-го года. Именно поэтому нет и не было никаких следов существования "лагерей особого назначения" под Смоленском. Именно поэтому нет и не было ни одного свидетеля бегства охраны этих мифических лагерей в июле 1941 г. Именно поэтому никто, ни один польский военнопленный, якобы оказавшийся на свободе после бегства охраны, не остался в живых - все они были убиты еще за год до появления немецких войск на Смоленщине.

       
Совершивший бесчисленные преступления Гитлер не виновен в убийстве польских офицеров. Поэтому убийца - Сталин.

Расстрел беззащитных "военнопленных", большая часть которых не сделала ни одного выстрела по советским войскам, был первым по счету преступлением Сталина. Вторым преступлением была ложь, отказ от признания своей вины и использование "катынского дела" для внесения раскола в антигитлеровскую коалицию. Не правительство Сикорского, а именно Сталин использовал ситуацию для того, чтобы освободиться от обязательств по советско-польскому соглашению от 30 июля 1941 г. Не Геббельс, а Сталин своими преступлениями (убийством и последующим упорным нежеланием признать вину) убеждал солдат вермахта, которых целыми подразделениями привозили к катынским могилам, что в бою с Красной Армией лучше погибнуть, чем сдаться в плен.

"В результате возросшего ожесточения в ходе Второй Мировой войны были дополнительно убиты на фронтах миллионы советских, британских, американских, немецких солдат" - гласит аннотация издательства (обычно эти аннотации пишет сам автор) к "Антироссийской подлости" Мухина. Хочу надеяться, что с "миллионами" авторы аннотации все же сильно преувеличили, но если хотя бы один немецкий солдат, вспомнив о груде трупов в Катынском лесу, стрелял в наших отцов и дедов на одну минуту дольше, то вина за эту кровь лежит на Сталине. И если бы только за эту…

      
Похвалив уже Ю.И.Мухина за ум, не могу не отметить его исключительную точность в выборе названия книги. Да, это действительно антироссийская подлость. Затянувшаяся на полвека ложь, примитивные и подлые попытки сокрыть правду, заставить замолчать тех, кто пытался докопаться до истины в "катынском деле", долгое время лежали позорным пятном на репутации нашей стране. Сегодня тем, кому отсутствие чести и совести позволяет называть самих себя "патриотами", хочется, чтобы это позорище снова вернулось в нашу жизнь.

       
Большие тиражи "Антироссийской подлости" не могут не огорчать, но они не могут и удивлять. "Правом на бесчестье всего легче русского человека за собой увлечь можно" - писал полтора столетия назад великий знаток человеческой души Ф.М.Достоевский.

Искажать мысль классика грешно, поэтому я привел ее в оригинальном виде. Не имея ничего общего ни с политикой, ни с пресловутой "политкорректностью", я бы, тем не менее, эпитет "русского" из чеканной формулы Достоевского убрал.

Всякого рода-племени человеку проще катиться вниз, нежели карабкаться в гору; проще ползать, чем летать. Проще искать козни проклятых "евро-каменщиков", нежели научиться бросать мусор в мусорное ведро. Проще поверить в утешительную, хотя и явную ложь, нежели принять на себя ответственность за все - хорошее и мерзкое - в истории своей страны. И все же - постарайтесь не увлекаться "правом на бесчестие". Не позволяйте заученной истерике профессиональных провокаторов вводить Вас в состояние даже самого кратковременного беспамятства.

Версия для печати

---

Рейтинг: 5.00 (проголосовавших: 5)

Просмотров: 49038

---

Добавить в закладки | Код для блога

<table cellpadding="0" cellspacing="0" border="1" bgcolor="#F6F2E8" bordercolor="#e1d7b4"><tr><td><table cellspacing="0" cellpadding="0" border="0"><tr><td><td valign="top"><table cellspacing="0" cellpadding="0" border="0"><tr><td valign="top" align="right"><img src="https://www.solonin.org/i/blog-logo.gif" alt="Сайт Марка Солонина"></td></tr><tr><td><table cellspacing="5" cellpadding="0" border="0"><tr><td valign="top"><a href="https://www.solonin.org/article_pravo-na-bescheste-glava-iz">Право на бесчестье (глава из книги "Мозгоимение")</a></td></tr><tr><td valign="top">Историки, писатели, журналисты, философы, все, кто пытался понять смысл произошедшей в первой половине 20-го века катастрофы, выявили уже множество различий между Сталиным и Гитлером, между террористическими режимами гитлеровского нацизма и сталинского большевизма. Отмечено, что Гитлер убивал в основном чужих, а Сталин - в основном своих подданных. Отмечено, что масштаб...</td></tr></table></td></tr></table></td></tr></table></td></tr></table>

Предварительный просмотр:

Право на бесчестье (глава из книги "Мозгоимение") Историки, писатели, журналисты, философы, все, кто пытался понять смысл произошедшей в первой половине 20-го века катастрофы, выявили уже множество различий между Сталиным и Гитлером, между террористическими режимами гитлеровского нацизма и сталинского большевизма. Отмечено, что Гитлер убивал в основном чужих, а Сталин - в основном своих подданных. Отмечено, что масштаб...

Уважаемые пользователи! Если в ходе ознакомления с данным материалом у вас появилось желание задать вопрос лично Марку Солонину, предлагаем воспользоваться страницей обратной связи.